[indent] Нехорошее это дело - по проклятым местам шастать, закусывает губу Белая, задумчиво разглядывая незнакомку в свете фонаря. А для обычного человека вовсе рискованно. Не ровен час, прицепится такое, что потом только с кожей отдерётся, и дай-то боги, чтоб не буквально. Конечно, зачастую не всё столь пагубно, как малюют сказания, да легенды городские, всё больше мелочи - болячка какая прицепится, которую никакой антибиотик не сгонит, кошмарики помучают... Хуже, конечно,если прицепится к загривку такого несчастливца что-то куда более мерзкое. Или, на свой лад, живое.
«Вот тогда проблем будет бедолаге, век не оберётся». - Мысли Василисы невольно возвращаются к былым годам, и женщина поводит плечами, гоня прочь мурашки. Мерзейшее дело вышло в тот раз, задолго до Медного, но воспоминание было острым. И грязным. - «Если выживет. Разорять могилы удумать, это ж надо было...».
На мародёра, впрочем, незнакомка по мнению Белой походит... Да не походит совершенно. Те, как правило, приходят сразу с чем-то, куда можно всё мало-мальски ценное сложить, или с ломиком каким. Да и наверняка мародёр бы задал стрекача тут же, только заслышав нежданного человека. Преступница, причастная как-то к пожару? Какое-то мгновение поленица колеблется и приглядывается жёстче, но интуиция и чувства нашётывают, нет, не она...
[indent] Стрекалы дурной и воспалённой силы, что нет-нет, но покалывают само основание шеи и между лопаток, мигом сдувает прочь - точно паутинки под сильным порывом. От совершенно нежданной услуги Василиса вздрагивает, приподнимает брови, но почти тут же расслабляется. Сколько лет уж тут живёт и работает, а ведь поди ж ты! Никак не свыкнется с тем, сколько же в Медноуральске обитателей чудных. Экстрасенс...? Нет, поправляется женщина, скорее уж ведьма. Хотя и с теми, и с другими жди сюрпризов.
- С ним уже свиделась, даже на ручках через порог потаскала. Живой был, даром что в коме... Может, как очнётся Фома Игоревич, на мир взглянет по новому, пить бросит. Вот его другу свезло меньше. Как знаю, его и опознать пока не удалось. Ни по зубам, ни как-то иначе. Сплошь головешка, будто бедняга разом занялся. - Хотя, может, так и случилось. Василиса невесёло фыркает себе под нос и опирается плечом на скрипнувшую стену, не боясь следов гари. - Была в прибывшей днём на вызов бригаде. Пока тушили, не сразу смекнула, что да как, а вот как вытаскивать беднягу пришлось... Тушить стало попроще, как Бабурин дом покинул.
[indent] Свет фонаря ведёт по изуродованному полу, стенам, и поневоле женщина задумывается, прогоняет снова и снова сценарии того, что могли они сделать лучше, правильнее, быстрее..! Напрасное дело, конечно. Все сработали на отлично, и без толку глодать себя; не могут же они заряжать цистерны святой водой или предупреждать магические возгорания. Особенно сейчас, когда от жары и нагрузки натурально плавятся мозги.
- Не только человек, говорите..? Хм. Тут, - пожарная глядит на незнакомку с задумчивостью. По внешнему виду сложно судить, да и возраст иной ведьмы поди угадай, но выглядит та, словно дело своё знает. Пожевав губами, она кивает, - тут правда ваша, уважаемая. Больно голодный и злой был огонь, точно самого мужичка сожрать хотел, не просто пламя заклятое или какой-то сглаз. След тут есть, сама чую, но вот чей именно... Эх, не пойму никак! Только скажу, что с кухни самым дурным веет, авось там что-то и прояснится.
Пусть укусы горячечного жара поленице точно комариные, а незнакомка от этой скверны отмахивается свободно, тратить силы и время зазря не стоит. Да и что-то подсказывает, что сама молодая женщина настроена как нельзя серьёзно.
- Василисой меня звать. Рада встрече, госпожа-чародейка. - Подойдя ближе, поленица протягивает незнакомке руку для знакомства, ровно поглядывая снизу вверх. - Что скажете? Объединим усилия, пока всё совсем из-под контроля не вышло?

оля всё продолжает что-то ему говорить, но седых упорно молчит, из раза в раз отталкиваясь тростью от пола. стул под ним встаёт на дыбы, опасно наклоняясь назад, затем со скрипом шлёпается обратно на всех четыре ноги. вадим повторяет так несколько раз, пока в кабинете не повисает гробовое молчание. тишину в кабинете хмельницкой можно резать ножом и мазать на хлеб, как прогорклое сливочное масло. кабинет вадима похож на музей, кунсткамеру и барахолку одновременно, а у ольги даже корешки медицинских справочников расставлены по цветовой градации, авторам и году издания одновременно. перфекционистка с махровым ОКР. у луня на металлическом архивном стеллаже позади стола в банках плавает всякая заспиртованная мерзость, за которую лунь каждый раз чуть ли не дерётся с патологоанатомом, пытающимся утилизировать бесценные находки вадима по протоколу обращения с биологическими отходами. у оли за столом огромное светлое окно, такие же светлые маркие шторы, как во дворце, только костюма екатерины великой не хватает. цветы в белых горшках, одинаковых, как под копирку. растут в одну сторону, точно каждый лист выверен по линейке. в кабинете хмельницкой вадиму никогда не бывает комфортно. он слишком идеальный и оттого кажется неживым.
- тебе опять хуже, - наконец говорит ольга, - ты не в состоянии мыслить рационально. не думал что-нибудь начать с этим делать? - она накручивает наманикюренным пальцем вьющуюся прядь, выбившуюся из пучка и изящно заправляет её за ухо. во взгляде гамаюна вадим мог бы прочитать затаившееся на дне зрачков беспокойство, но он не хочет верить, что оле есть до него дело как до человека, а не ценного кадра больницы, без которого придётся туго.
- я проходил реабилитацию, ты сама знаешь, - седых мрачно сводит брови и сверлит немигающим взглядом ковёр, - сейчас уже поздно пить боржоми.
- есть один способ перезагрузить мозг. контролируемая кетаминовая кома, вадим. в германии так лечат нейропатию, мы тоже можем попробовать. - женщина ищет что-то на столе среди бумаг. значит, готовилась к этому разговору и искала повод вызвать его в кабинет, куда его арканом не затащишь. когда лунь ей нужен, он моментально находит повод стремительно свалить.
- то есть ты хочешь меня вырубить, накачать кетамином и посмотреть, что получится? - моментально взвивается лунь, - интересно получается! как на мне эксперименты ставить - так пожалуйста, а стоит мне применить нестандартный протокол, так сразу суд! - он вскакивает со стула и принимается мерить кабинет тяжёлыми шагами, - и давай без избитого "раньше ты был другим". раньше у меня тут где-то был целый позвоночник.  - кулак вадима несдержанно опускается на  столешницу, он наклоняется к ольге и смотрит ей прямо в глаза, - и в нём не было горы болтов!
а ещё была жива лена.
- тебе хуже и все это видят. ты опять взялся за морфин, - перечисляет она, загибая пальцы, - ты два дня не отвечал на звонки. эш три часа ходил вокруг твоего дома и пытался до тебя достучаться. вадим, сядь, - раздражённо бросает она, - не мельтеши. у меня от тебя морская болезнь.
- а у меня от тебя аллергия, - агрессивно парирует седых, - зудит где-то пониже поясницы каждый раз, когда ты ко мне в душу лезешь. мне больно, ходьба меня отвлекает, - язвительно огрызается лунь, запинаясь об ковёр и чудом удерживаясь на ногах, - нет, оля, нет, нет и ещё раз нет. просто выпиши мне ещё таблеток и отстань от меня. я в состоянии работать и это всё, что тебе нужно знать. так что там с судом? - он недовольно опускается обратно на стул, - где твой хвалёный адвокат?
- не паясничай, - обреченно вздыхает ольга, - у нас серьезная проблема.
- в последний раз ты так бесилась, когда мы с эшем сломали томограф, - фыркает в недельную щетину седых, - кстати не забудь ему сказать, что мамочка и папочка просто немного повздорили и по прежнему его любят. - кажется, оля сейчас точно вскипит и начнёт на него орать, не стесняясь наблюдающей за этим балаганом мисс правосудие.

Невысокий, тонкий и чертовски сексуальный молодой человек до 25, который бежит от внутренних демонов и продает свое тело за еду и крышу над головой. Твои детские травмы связаны с насилием и стокгольмским синдромом, тебе легче отдавать себя для самых жестких действий нежели позволить проявить по отношению к тебе заботу. Это делает тебя совершенно диким в постели и хозяину клуба такой мальчик принес бы большую прибыль, но тогда ты совсем пропадешь, ведь слова нет не существует в твоем лексиконе. Ты готов на все, чем бы для тебя это все не кончилось.
Радке выйдет на тебя с конкретной целью, но передумает и позволит пожить у него, пока все не уляжется. Сосед из тебя вышел золотой - готовишь, прибираешь за собой, сцен не устраиваешь и в постели просто бомба. Это пошатнет устойчивые представления обоих о том, как устроен мир да и жизнь каждого в отдельности. Однако что ты, что радке слишком далеки от идеала - Ронни добывает шлюх, избавляется от отработавших, воспитывает новеньких и выполняет всю грязную работу за Мэнсона. А ты... иногда тебе срывает чеку и из удобного соседа ты превращаешься в обезумевшую фурию, которая громит все вокруг, захлебывается в собственных боли и стыде и успокаивается лишь когда желание "выбить из тебя эту боль" удовлетворяют.

Йосемити.

Десять миль по бездорожью, платная парковка, двадцать минут ходьбы и вот он "долгожданный" - клочок голой земли, твою мать... а еще лисье дерьмо и фудлокер в сотне футов от стоянки.

- 36 баксов! Ох@%#еть, - ворчит Скай, разминая затекшие кости, - Это весь наш запас мескалина!
За постой платит Нейт, но Дейтон все равно спамит флюиды отчаяния. Этот самопальный тур по мистическим местам Америки начинает играть все новыми и новыми красками.

Металлическая крышка автоматического мусорного бака украшена печатью хмурого медведя. Или бурого медведя... не суть. Так или иначе, взгляд его красноречиво выражает всю серьезность намерений, если любители отдыха на природе не будут выбрасывать остатки еды в специализированную урну.

На природе, кстати, ни Нейт, ни Скай отдыхать не любят. Да и вряд ли хоть кто-то из их пятерки променяет современные удобства на пауков в заднице и секвойные шишки. Но виноват, конечно же, Нейт. Кэмпинг, понимаешь ли.

С собой у них целый багажник отборной дури - в самый раз, чтобы махнуть в неоновый город - но волею его благоверного Скай охотится за неведомой хтонью в заповедных лесах Йосемити.

Когда спишь с задротом, то перестаешь переспрашивать, ты хотел сказать случай 911, а не случай 411?
Группа молодых ребят вознамерилась пролить свет на исчезновение людей. Конечно, кто, если не мы. Ну и обдолбаться немного.   

А дальше все как будто в тумане. Клейтон - их добрый и заботливый "химик" - тщательно следит, чтобы парней не выпускало из эфирного запоя. Окна в авто наглухо закрыты и парам некуда деваться, кроме как всасываться в легкие. Багажник тачки напоминает передвижную полицейскую лабораторию, а по карманам распиханы баночки амила...

...когда доедали Клейтона, Скай допивал оставшуюся кварту вискаря и разговаривал с птеродактилем. Клейтон орал так, словно его вот-вот поимеют насухую, но Скаю было важнее обсудить "Симпатию к дьяволу" со своим воображаемым новым другом, чем вернуться в реальность и осознать, в какой первичный половой признак женщины они вляпались.

Кажется, Скай до сих пор не понял, куда он попал и что вообще происходит. Химия держит крепко и, пожалуй, лишь она позволяет не свихнуться, когда проблески разума салютуют отчаянно. На трезвую голову, после пережитой ночи, менталочка у Ская рискует не справиться.

Сейчас этот угашенный по всем канонам классицизма весельчак чувствует зверский аппетит и треск сверчков в области гиппокампа. Его голод в величии гротеска не уступает пенталогии Рабле, но к месту пришлась бы таблеточка феназепама.

...или выписка в табло за неуклюжую попытку на кой-то ляд потянуться за солонкой. Скай все время что-то ломает и обо что-то спотыкается, у этого парня руки и ноги живут отдельной жизнью и каждый раз, когда он немного привыкает к собственному телу, эти падлы подрастают еще. Короче, солонка была обречена, а заодно и корзинка со всякой сервировочной хренью.

- Ой, - только и мог вымолвить Скай, когда к нему как назло в самый разгар вандализма подошла молодая девушка, и начал собирать все подряд - Привет, спасибо, я все поправлю.

Угу, поправит он. Лучше бы харю свою поправил. После вчерашней ночи Скай выглядит как алкаш в затяжном запое, разве что нос не красный. И вот эта опухшая физиономия еще и приветливо улыбаться пытается. Выходит прямо-таки не очень.

Девчонка же, напротив, буквально светится здоровьем и свежестью, без подготовки можно и ослепнуть, так что Скай предпочитает взгляд на нее особо не поднимать.

Он вроде вспоминает что-то, жмурится, но отделить трип от правды не может. А потому и не парится. В разрезе обрывочных воспоминаний снова всплывает образ Клейтона. Раскадровка диафильма - кровь, кишки и дикий хохот смеющегося в ухо птеродактиля. В Свамп их приехало пятеро, а на утро осталось четверо. Подумаешь. Под дмт и не такое привидится... ну, это друзья рассказывали... да это даже не друзья  были, какие-то незнакомые люди.

Короче, ничерта Дейтон не помнит. Помнит, что они случайно завернули в эту помойку, а дальше шальное воображение разыгралось, хотя бери и пиши новую песню. Блондиночка тем временем разливается звонкой трелью и судя по ее разработанному речевому аппарату почитывает периодически рэп. Энергия из нее бьет, будто только что ширнулась кофеином внутривенно. Скай даже завидует. Ему вот сейчас особенно хреново - похмелье как никак - и он только вопросительно смотрит, пытается мысленно поспеть за бойкой девицей.

Что-нибудь особенное? Это что? Парень слегка теряется. В голове смешались мыхи с котлетами и, кажется, подобным недугом страдает не он один. У официантки, вон, там вообще меню оказалось, - - Ну ээээ, может быть есть какое-то блюдо дня?

Странный городок. Правда Скай не эксперт по маленьким городкам - из своего Лас-вегаса он мало куда за жизнь выбирался. Вот лучшие секс-туры в городе грехов - это пожалуйста. Нужен будет гид, обращайтесь. 

Он хлопает себя по карманам, с божьей помощью, не иначе, нащупав телефон.

- Сеть не ловит, - огорчается он, глядя на дисплей, и косится на незнакомку, - Извини, я могу от вас позвонить?

Надо найти Нейта и по-скорее отсюда сваливать, - думает парень. Ему здесь совсем не нравится.
***
Их действия становились более частыми, а угрозы – более явными. Сандерс осознавал, что банда Майерса поднимается на ноги и готова вступить в соперничество за территорию. Впервые они решились продемонстрировать свои зубы. Внутренние опасения неприятно покалывали, но Рик знал: в этом мире слабость не прощается.
Сердце стучало  как реактивный двигатель на огневом испытании. Он чувствовал, что момент настал, и это не просто очередной этап его безумно восходящей карьеры, но и символ трансформации в человека, чьи способности управления начинают выходить за грани гнетущего страха перед законом.
Страх и мощь переплетались внутри, создавая непривычное чувство свободы. Каждый новый шаг открывал новые перспективы, заставляя забывать о последствиях и неудачах прошлого. И чем больше Рик привыкал к подобной жизни, тем сложнее ему становилось отказаться от чувства вседозволенности. В его сознании уже перевернулись старые представления о правилах, и теперь они не оказывали такого давления, как раньше. Бандитские разборки становились привычной частью его жизни, а легкая наглость, с которой он принял решение управлять чужими судьбами, превращалась в ежедневный ритуал.
Вернувшись обратно в офис, он поставил сумку с деньгами под стол, и сел, вглядываясь в свою отражающуюся в окне улыбку. Рик понимал, что с каждым днем его подъем в иерархии преступного мира становится все более заметным. Однако за этим успехом таилась опасность – чувство гордыни могло разрушить все, что Сандерс так старательно строил все эти годы.
Каждый новый разговор с Майерсом был пронизан напряжением, но теперь он чувствовал, что обладает силой формировать его мнение. Обсуждая возможные схемы, он ощущал себя на вершине, отвечая на его запросы с расчетом на увеличение активов.
Он задумался, какой ценой ему достается успех, и стоит ли согласиться с предложением  Лоры. Встречи с женщинами были лишь утешением в жестоком мире, где никому и ни в чем нельзя доверять. Каждая улыбка казалась фальшивой, каждый поцелуй обманом. Сидя у окна своего обезличенного офиса, наблюдая за непрекращающимся движением на улице, он видел сквозь мутное стекло, как люди спешат мимо, каждый занят своими проблемами. Точно призраки – они проходили мимо, не оставляя и следа в его жизни. Отбросив размышления, Рик начал листать заметки, собранные на потенциальных жертв.
«Нужен кто-то, кто не вызовет подозрений», - думал он, когда в блестящих карих глазах  отражалось холодное понимание: время пришло. В этот момент в кабинет вошла Лора. Ее светлая улыбка, волосы, уложенные в идеальную прическу, и теплый тон лица резко контрастировали с тусклыми стенами помещения. Она представала чистым миражем на фоне мрачной реальности его теневой жизни.
- Привет, Ричи, - в уже ставшей привычной манере протянула молодая особа. Голос ее был мелодичным, но в нем угадывалось легкое волнение.
Сандерс поднял взгляд и в тот момент его поразила мысль: «Вот она, подходящая кандидатка». Поприветствовав и жестом предложив сесть, некоторое время он молча слушал.
- Лора, нужно поговорить о твоем бизнесе, - произнес он с безразличной улыбкой, - У тебя отличный потенциал, и я вижу как мы могли бы его развить. Давай поработаем над чем-то.. уникальным, - подмигнул Рик, зная, что его холодный взгляд не раскрывает ни одной эмоции. Лора не первый раз настаивала на партнерстве, не замечая, что ее хорошая кредитная история и благополучная жизнь всего лишь средство для Рика – инструмент для поддержания власти и контроля.   
Мрачный сценарий, который уже зародился в голове Сандерса насчет девушки, не учитывал ее интересы. Светлая, оптимистичная и доверчивая, она едва могла представить, в какие сети он ее втягивает.
- Скажем так, я знаю несколько производителей, которые могут предложить уникальные продукты по хорошим ценам. Нам нужно сделать твое заведение центром притяжения, и в этом пригодится разработка линейки собственной продукции. Подумай, как это сможет повысить твою прибыль.
Он сделал небольшую паузу, чтобы дать Лоре время переварить информацию.
- Конечно, это требует инвестиций и вложений. Не переживай. Я уже работал с такими партнерами и знаю людей, готовых поддержать твой проект.
Постепенно разжигая ее интерес, Рик не сообщал главного, суля перспективное сотрудничество, но утаивая отсутствие легитимности в заключаемой сделке.

Теодора весь вечер не выпускает телефон из рук и почти не обращает внимание на то, что происходит вокруг. Лишь на уровне инстинктов улавливает атмосферу, цепляется за сокрытые масками лица, накидывая в своей голове варианты: кто из них, пьяных, больных, сумасшедших, достаточно безумен, чтобы оказаться тем, кого она разыскивает? Тео знает, что он здесь. Возможно, прямо в эту секунду рассматривает издалека ее лицо, скользит взглядом по стройным ногам, убеждаясь в том, что платье, которое сам попросил надеть и в которое она почему-то действительно надела для него (нет?), и в самом деле прекрасно сидит на обманчиво слабой фигуре. Эта мысль не пугает, нет, но будоражит, дурманит, пьянит. До дрожи в кончиках пальцев подстегивает все ее импульсы и чувства, заставляя ощущать себя как никогда живой, балансируя лишь на самой грани с опасностью и смертью. Круче, чем самый классный кайф. Круче, чем секс. Круче, чем гудящие после жесточайших тренировок на износ ноги и руки.

Теодора улыбается, читая очередной ответ. Скалит зубы в непреднамеренном удовольствии, в некотором извращенном смысле игнорируя тот факт, что разговаривает не с другом и не с любовником. В этой милой переписке ведь нет ничего доброго. Это даже не флирт. Не угрозы. Не попытка сближения. Скорее, болезненная борьба с затягивающейся на шее удавкой. Секунды "собачьего кайфа" перед самым падением в беспросветную пропасть. Когда он наконец нанесет удар из этой темноты, она станет винить себя за то, что кормила монстра? Или где-то в глубине темной души только этого и ждет, а потому и провоцирует, манипулирует, разводит на эмоции и бездумно бросает вызов, рассчитывая увидеть лицо и взглянуть в глаза? Это странное чувство уверенности в собственной правоте одновременно отторгаемое и желанное... кажется, все это сводит ее с ума прямо сейчас, а Тео все равно болезненно кривит губы, прося еще и умоляя не останавливаться. Было бы жестче просто оставить ее вот так, неудовлетворенной и злой, теряющейся в догадках, предположениях и неспособной получить свои ответы? Да, но они оба, вероятно, знали, что это - не конечная цель этой игры.

Фостер и не думает воспринимать написанное всерьез, но все равно оборачивается. Скользит взглядом по равнодушным, неадекватным лицам, обменивается с кем-то парой ничего не значащих фраз и даже соглашается на танец с каким-то не самым отвратительным и пьяным на вид парнем в костюме кровавого доктора. Ей хочется думать, что у нее все под контролем, как и всегда, но обманчивая стабильность мгновения лишь свидетельствует о том, что ловушка, в которую она сознательно шла, работает. По крайней мере ведьма уже томится в ожидании своего наказания, бесцельно блуждая взглядом вокруг и к собственному удивлению осознавая, что в эти мгновения совсем не думает о более глобальных вещах, что по обыкновению почти не покидают ее мысли - мать, отец, брат, Омен, цель, Райан. Все то, что уничтожило в ней человека и сделало монстром. Все то, что она уже потеряла, но почему-то думает, что еще имеет. Если отбросить все эти мысли, то в голове остается лишь пустота. Теодора уже мертва. Так может потому и идет прямиком к своему преследователю, потому что он заставляет ее жить и одновременно может стать шансом оборвать все это раз и навсегда, просто потому, что у нее самой никогда не достанет на это сил? Слишком горда, слишком сломана, слишком глубоко под кожу проникли заветы никогда не сдаваться и всегда выживать. Это даже не инстинкт самосохранения, нет. Лишь отголоски учения клана Фостеров, вернувшиеся в неподходящий момент бумерангом. Будет ли она бороться, когда он поднесет к ее горлу нож? Или придвинется ближе, буквально умоляя насадить ее на холодную сталь?

Почти испугалась. Но даже как-то разочарована.
Думала выпрыгнешь из темноты в светящемся костюме скелета.
22:45  

Теодора опускает подбородок на плечо своего случайного партнера просто потому, что так удобнее печатать за его спиной сообщения. Парень что-то говорит о вечеринке, ее платье и даже о том, что давно заметил ее на лекциях, и Фостер непринужденно смеется, поддерживая этот нелепый разговор. Если бы он знал ее хоть на 1% из возможного, то уже бежал бы прочь, сверкая пятками, моля Господа Бога о том, чтобы этот танец ему не аукнулся. Но Уильям Блейк ничего не знал о ведьме, и это было даже мило. Настолько, что в какой-то другой, совсем не этой жизни, у этого хорошего человечка даже мог бы быть шанс.

Знаешь, один человек как-то сказал мне, что в любой игре важна не победа.
Важно получать удовольствие от процесса. И тогда ты выиграешь при любом раскладе.
Тебе нравится наша игра?
22:45  

Ведьма отсылает новообретенного поклонника за напитками и ускользает от него, продираясь сквозь плотный поток танцующих. Останавливается, когда телефон загорается новым уведомлением, и мгновенно напрягается. По спине пробегают мурашки, как будто кто-то открыл окно и впустил в помещение морозный воздух. Чувство приближающейся угрозы нависает над Теодорой, потому что от этого вопроса разит знанием и реалистичностью, подлинным интересом и пониманием истинного порядка вещей. Он спрашивает так, словно уже не раз стоял у ее кровати. Словно был свидетелем кошмаров. Будто был их причиной. И в этой странной смеси ассоциаций и чувств Фостер на мгновение теряется, ощущая потребность выйти на воздух. Она задыхается, потому что в этот момент никто уже не играет.

Сплю, как ангел.
А что, хочешь это исправить?
22:46  

Фостер разворачивается, чтобы протиснуться к выходу во внутренний дворик, но сталкивается лицом к лицу с Томасом Нойером. Натягивает на лицо привычную маску - дежурную лучезарную улыбку - и изображает удивление. Знал бы он, как невовремя. И как бы ей хотелось сейчас исчезнуть и просто провалиться сквозь землю, лишь бы не разыгрывать этот спектакль. До стеклянной двери каких-то десять метров сквозь танцующую толпу. Но Теодора не позволяет себе бросать на нее тоскливые взгляды, и вместо этого дружелюбно поглядывает на Нойера.

- Томми, не ожидала тебя тут увидеть. Давно не видела тебя на лекциях. Как мама? - взгляд невольно цепляется за нелепый костюм парня. Шляпа с приклеенными к ней нереалистичными длинными волосами, пластиковый арбалет. Для его роста и комплекции чрезмерно короткий плащ, и аляповатый образ. Выглядит комично. Настолько, что трудно воспринимать все вместе всерьез. Но Теодора почему-то относилась к нему с каким-то странным снисхождением, охотно поддерживая редкое общение, в большей степени по делу, чем ради личных взаимоотношений, - охотник на вампиров, полагаю? И как, какую-то нечисть уже сегодня поймал? Мне стоит бояться?

Демонстрируя бутафорские клыки в угрожающей позе, Тео посмеивается, а затем касается кончиком языка одного из них, словно задумавшись над чем-то, что в ту же секунду от нее ускользнуло. Мельком глянув на экран мобильного, девушка прячет его в сумочку, после чего уже намеревается предложить Томасу пробраться к выходу, как ее настигает Билли с напитками.

Benjamin Clay

fc: Oliver Stark
Цитата: Так, погодите, я запутался. А можно с самого начала?
- Поступил на службу вопреки призывам родителей и тренеров уйти в профессиональный спорт, посчитав это куда более достойным занятием;
- Один из самых молодых сотрудников седьмой пожарной части, но, тем не менее, тянущий свою лямку и склонный к работе над собственными косяками. Не флиртуй он в кринжовейшей манере, цены б ему не было;
- Иногда бывает удивительным идеалистом, но такова уж природа - искренний и отзывчивый парень, носящий сердце на рукаве. По сути, золотистый ретривер в облике человека, способный успокоить  испуганных детей и безутешных вдов;
- Непревзойдённый мастер по поиску шавухи в любом захолустье и районе, собиратель промокодов и всяких скидок. Даже ведёт маленький блог с рейтингами кафе и пиццерий Стоктона, на который втихую подписана весомая часть станции;

Не будь у него гигантского терпения в запасе, Азирафаэль сказал бы, что это невыносимо. Просто невозможно всё это терпеть. Кроули всегда был неимоверно упрям, не слишком-то сговорчив, иногда даже откровенно глуп и смел до безрассудного отчаяния, но сейчас!... О, сейчас он буквально переплюнул сам себя. Стоял и всё отрицал, все его, ангела слова, отвергал даже самую малую возможность просто задуматься о предложении Метатрона, не говоря уж о том, чтобы его принять. А ещё злился. Ну конечно же, он злился. На Азирафаэля, своего друга. А надобно было злиться на самого себя. Как минимум, за то, что такой упрямый, упрямый ишак!

Но Азирафаэль не думал ни сдаваться, ни паниковать. Терпение всегда было главной его добродетелью. На то ведь он и ангел, в конце концов, разве нет? Ещё он отлично умел объяснять, убеждать, имея в запасе миллион аргументов в свою пользу, далеко не весь арсенал которых он использовал сейчас, дабы старый друг (а Азирафаэль уже давно не противился Кроули таковым называть, что открыто, что в своих мыслях) был на его стороне. Самый главный козырь был ещё не использован, и Азирафаэль пока не торопился доставать его из рукава. Они провели в спорах уже несколько тысяч лет, разве смогут что-то, при таком раскладе, решить пара часов? Вот-вот - ничего не решат. Так что, время, можно сказать, целиком и полностью играло на их стороне.

Поэтому Азирафаэль выбирает пока что тактику невмешательства. Да, он выбирает просто не мешать. Пусть Кроули возмущается, пусть злится, сердито сопит, выдувает ноздрями адское пламя, меряет шагами магазин, да хоть перебъёт здесь всё - ангел будет просто стоять и смотреть, ожидая, пока его друг угомонится, допустит в свой разум мысль, прокрутит в своей голове, а после придёт к верному решению. Ведь с Кроули так случалось уже множество раз. Да что скромничать - так было практически всегда, над чем бы два небесных создания (один из которых нечаянно скатился вниз когда-то) вместе не трудились. Азирафаэль верит, что и сейчас всё получится, всё случится ровно также.

Впрочем, проходит минута, вторая, три и десять, а Кроули всё не сдаётся. Нет же, он даже не думает смягчаться. И никаких сомнений в том, что не прав, судя по всему, всё ещё не появилось в его голове. Вопрос, зачем ему, Кроули, обратно становиться ангелом, едва не увёл почву из-под ангеловых ног. Азирафаэль вздыхает, изо всех сил пытаясь сохранить душевное равновесие.

- Как это, "зачем", Кроули? - отчаянно восклицает он. - Как - "зачем?" Потому что ты - ангел. Да, это именно то, кто ты есть. И я хочу, чтобы все вокруг знали эту правду о тебе, моём друге! Чтобы ты занимал место, которого достоин, которое по праву твоё, а не якшался со всякими... сомнительными сущностями, которые не стоят даже стёклышка из твоих очков. Легур, Хастур, и прочие демоны... Ты, правда, думаешь, что эта компания - всё, чего ты достоин? Ну нет же, ты умнее их, добрее их, лучше их, и, уж конечно, гораздо сообразительнее, и красивее, и... И... Может быть, ты этого не помнишь, Кроули, но я помню твою улыбку, и восторг в твоих глазах, когда мы наблюдали, как Господь создаёт звёзды, и я отдам всё, лишь бы снова увидеть их, даже мою любимую Землю, этот магазин, и этих людей... И мне плевать, какие ухищрения проделал Метатрон, я не глупец, я прекрасно знаю, что такое Второе Пришествие, и к чему оно приведёт, и я делаю это добровольно, а не по указке Метатрона или кого-либо ещё, ради тебя, ради нас! 

Он чувствовал, как во время тирады щёки раскраснелись, и выдохнул последние слова, и схватился рукой за стол, чтобы не упасть, чрезвычайно распалённый, и стал буравить Кроули взглядом, в ожидании хоть какого-то решения, какого-нибудь ответа. А, чтобы тот сподобился ответить быстрее, заявил:

- Если ты этого не понимаешь, то я... я... тебя укушу! Вот так.

И для убедительности дважды топнул ногой.

Конечно, все эти слова были лишь сливками в десерте. Азирафаэль вовсе не был глупцом (хотя Кроули сейчас, может быть, думал о нём именно так), и, едва поцелуй перестал жечь губы огнём, прошёл первый шок и страх, стал бомбардировать Кроули открытками и валентинками. "Улыбайтесь, несмотря на то, как день прошёл", "Вы - великолепны", "Вас ждёт самый лучший на свете друг" - гласили они. Так Азирафаэль выражал свои чувства, которые выразить смог очень глупо, когда Кроули его поцеловал. Да, это были признания в любви, без сомненья. И, хотя все они были анонимны (на адрес квартиры, в которой Кроули проживал сейчас просто каждый день приходили открытки без подписи), неужто демон не догадался ни разу, кто адресант?

Судя по его поведению - нет. Или он притворялся, что нет. Делал это мастерски, коли так.

Так что, понемногу, чувствовал Азирафаэль, на него накатывает отчаяние и разочарование. До той минуты, как Кроули не снял очередные свои тёмные очки, не посмотрел на ангела, и не сказал, наконец, то, что он сказал.

- Правда? - лицо Азирафаэля тут же озарилось неподдельным счастьем, он подошёл к другу и сковал его в объятьях, сжал в своих руках: - Да! Да, нам стоит попробовать! Вместе! Это будет замечательно! Мы столько натворим, Кроули! Мы создадим новый, прекрасный мир!

В сердцах ангел притянул друга к себе ещё ближе и страстно расцеловал дважды в каждую щёку. Наконец-то!

Азирафаэль буквально торжествовал.