«Посмотри на меня»
И сердце уходит в пятки. Неужели он был уличен в своем неумеренном желании постоянно смотреть и помнить каждую черту? Каждый локон, каждый жест, каждый костюм… Весь целиком и полностью, так, чтобы отпечататься в мозгу и быть сохраненным на долгое время, чтобы в те редкие моменты, когда порознь, все равно оставаться рядом. Перед глазами. Даже когда закрыты. Потому что это потолок того, что ему, как ему казалось, светит.

«Если бы я мог, то это был бы ты»
Но Крис этого не слышит. Он почти не дышит, не ожидав такого поворота в разговоре и внезапного прикосновения. Так обнимают лицо ребенка, которого пытаются успокоить. Так делала Амрит, и делает до сих пор, когда пытается заставить Криса говорить о том, о чем он говорить не хочет. Вот оно, вот эта мысль, которая билась в голове так долго. Осталось только понять, как это спросить, пока вопрос не съел изнутри.

«Но я не могу, понимаешь?»
И Крис понимает. Пазл складывается, картина становится яснее и от результата  что-то внутри болезненно сжимается. Грустно. За этими простыми словами кроется желание отгородиться. Но не потому что Крис не тот или не такой, а потому что на пути стоит принцип. Что-то заставило Фернана отрастить себе непроницаемый панцирь, который Крис сейчас отчаянно скребет ногтями. Если он все понял правильно. Если он посчитал все правильно. А он посчитал все, до чего смог добраться, до чего у него был доступ… а до чего нет? До правды.

«Все мои увлечения...быстро заканчиваются»
— Быстро для кого? — Вопрос сорвался с языка быстрее, чем Крис успел подумать, хочет ли он докапываться до всего прямо здесь и сейчас, или будет тщательно продумывать, как и что спросить. Но если странное уже начато, пусть идет дальше. Если Фернан хочет рассказать, пусть рассказывает. Значит, он сам не видит другого выхода. «Какого черта» — всегда самое правильное решение. А все самое лучшее в жизни случается  внезапно.

«Мне понятно желание денег или плотских утех. Того, что хочешь ты, я дать не в силах»
— Чего же я, по Вашему, хочу? — «А сам ты знаешь ответ на этот вопрос?» И кто сказал, что он не хочет ни денег, ни развлечений? Не то слово. Не так это называется. В этом городе достаточно борделей, чтобы удовлетворить самый избирательный или извращенный вкус, но Крис никогда в них не нуждался. Было бы странно сыну содержанки лет с пятнадцати не понимать, чем и как зарабатывает мать и ее подруги. И не получить исчерпывающих ответов на все интересующие вопросы. Настолько исчерпывающих, что это не были ответы, а сразу опыт. Который тогда был воспринят как что-то само собой разумеющееся, но не необходимое. На Фернана Крис тоже не смотрел с вожделением, пока не прервал ту тренировку. Видимо, мешал недостаток воображения. И мнение, что эта неприступная вершина никогда не будет достигнута, по тысяче причин, которые он сам себе надумал. Вместо фантазий он постепенно все больше вплетал себя в чужую жизнь, желая стать необходимым и незаменимым иначе. Там, где ему доступно. Вкладывал силы в изменение мелочей рабочего быта, чтобы все делалось быстрее и удобнее.  Эффективнее, прибыльнее и так далее… Тогда бы у Фернана точно не возникло бы мысли менять секретаря. Но сам Крис наивно считал это заботой. Ведь ему больше ничего не светит. Наверное, наивно было думать, что он сможет терпеть бесконечно долго и ничем себя не выдать. — Повторить судьбу матери, пусть и без приплода в подоле? Да, Вы правы, это испортит мне жизнь. Но прежде даст лучшие в ней воспоминания, которые будут стоить такой цены. А это Вы уже скорее не в силах отнять, потому что уже дали.

Не трогаясь с места, Крис лишь повернулся в сторону Фернана, пока это говорил. Слова прозвучали как-то очень хлестко, явно оставляя след невидимого удара по его самооценке, и потому лицо горело. Нет, не стыдом, а даже каким-то облегчением. Больше не придется… А ничего больше не придется. Пропуская через себя вопрос, он уже смирился с тем, что ему могут прямо сейчас указать на дверь. Но двигаться к ней нет никакого желания. Если это их последний разговор, он должен достояться. Главный вопрос ещё не задан.

Не будь у него гигантского терпения в запасе, Азирафаэль сказал бы, что это невыносимо. Просто невозможно всё это терпеть. Кроули всегда был неимоверно упрям, не слишком-то сговорчив, иногда даже откровенно глуп и смел до безрассудного отчаяния, но сейчас!... О, сейчас он буквально переплюнул сам себя. Стоял и всё отрицал, все его, ангела слова, отвергал даже самую малую возможность просто задуматься о предложении Метатрона, не говоря уж о том, чтобы его принять. А ещё злился. Ну конечно же, он злился. На Азирафаэля, своего друга. А надобно было злиться на самого себя. Как минимум, за то, что такой упрямый, упрямый ишак!

Но Азирафаэль не думал ни сдаваться, ни паниковать. Терпение всегда было главной его добродетелью. На то ведь он и ангел, в конце концов, разве нет? Ещё он отлично умел объяснять, убеждать, имея в запасе миллион аргументов в свою пользу, далеко не весь арсенал которых он использовал сейчас, дабы старый друг (а Азирафаэль уже давно не противился Кроули таковым называть, что открыто, что в своих мыслях) был на его стороне. Самый главный козырь был ещё не использован, и Азирафаэль пока не торопился доставать его из рукава. Они провели в спорах уже несколько тысяч лет, разве смогут что-то, при таком раскладе, решить пара часов? Вот-вот - ничего не решат. Так что, время, можно сказать, целиком и полностью играло на их стороне.

Поэтому Азирафаэль выбирает пока что тактику невмешательства. Да, он выбирает просто не мешать. Пусть Кроули возмущается, пусть злится, сердито сопит, выдувает ноздрями адское пламя, меряет шагами магазин, да хоть перебъёт здесь всё - ангел будет просто стоять и смотреть, ожидая, пока его друг угомонится, допустит в свой разум мысль, прокрутит в своей голове, а после придёт к верному решению. Ведь с Кроули так случалось уже множество раз. Да что скромничать - так было практически всегда, над чем бы два небесных создания (один из которых нечаянно скатился вниз когда-то) вместе не трудились. Азирафаэль верит, что и сейчас всё получится, всё случится ровно также.

Впрочем, проходит минута, вторая, три и десять, а Кроули всё не сдаётся. Нет же, он даже не думает смягчаться. И никаких сомнений в том, что не прав, судя по всему, всё ещё не появилось в его голове. Вопрос, зачем ему, Кроули, обратно становиться ангелом, едва не увёл почву из-под ангеловых ног. Азирафаэль вздыхает, изо всех сил пытаясь сохранить душевное равновесие.

- Как это, "зачем", Кроули? - отчаянно восклицает он. - Как - "зачем?" Потому что ты - ангел. Да, это именно то, кто ты есть. И я хочу, чтобы все вокруг знали эту правду о тебе, моём друге! Чтобы ты занимал место, которого достоин, которое по праву твоё, а не якшался со всякими... сомнительными сущностями, которые не стоят даже стёклышка из твоих очков. Легур, Хастур, и прочие демоны... Ты, правда, думаешь, что эта компания - всё, чего ты достоин? Ну нет же, ты умнее их, добрее их, лучше их, и, уж конечно, гораздо сообразительнее, и красивее, и... И... Может быть, ты этого не помнишь, Кроули, но я помню твою улыбку, и восторг в твоих глазах, когда мы наблюдали, как Господь создаёт звёзды, и я отдам всё, лишь бы снова увидеть их, даже мою любимую Землю, этот магазин, и этих людей... И мне плевать, какие ухищрения проделал Метатрон, я не глупец, я прекрасно знаю, что такое Второе Пришествие, и к чему оно приведёт, и я делаю это добровольно, а не по указке Метатрона или кого-либо ещё, ради тебя, ради нас! 

Он чувствовал, как во время тирады щёки раскраснелись, и выдохнул последние слова, и схватился рукой за стол, чтобы не упасть, чрезвычайно распалённый, и стал буравить Кроули взглядом, в ожидании хоть какого-то решения, какого-нибудь ответа. А, чтобы тот сподобился ответить быстрее, заявил:

- Если ты этого не понимаешь, то я... я... тебя укушу! Вот так.

И для убедительности дважды топнул ногой.

Конечно, все эти слова были лишь сливками в десерте. Азирафаэль вовсе не был глупцом (хотя Кроули сейчас, может быть, думал о нём именно так), и, едва поцелуй перестал жечь губы огнём, прошёл первый шок и страх, стал бомбардировать Кроули открытками и валентинками. "Улыбайтесь, несмотря на то, как день прошёл", "Вы - великолепны", "Вас ждёт самый лучший на свете друг" - гласили они. Так Азирафаэль выражал свои чувства, которые выразить смог очень глупо, когда Кроули его поцеловал. Да, это были признания в любви, без сомненья. И, хотя все они были анонимны (на адрес квартиры, в которой Кроули проживал сейчас просто каждый день приходили открытки без подписи), неужто демон не догадался ни разу, кто адресант?

Судя по его поведению - нет. Или он притворялся, что нет. Делал это мастерски, коли так.

Так что, понемногу, чувствовал Азирафаэль, на него накатывает отчаяние и разочарование. До той минуты, как Кроули не снял очередные свои тёмные очки, не посмотрел на ангела, и не сказал, наконец, то, что он сказал.

- Правда? - лицо Азирафаэля тут же озарилось неподдельным счастьем, он подошёл к другу и сковал его в объятьях, сжал в своих руках: - Да! Да, нам стоит попробовать! Вместе! Это будет замечательно! Мы столько натворим, Кроули! Мы создадим новый, прекрасный мир!

В сердцах ангел притянул друга к себе ещё ближе и страстно расцеловал дважды в каждую щёку. Наконец-то!

Азирафаэль буквально торжествовал. 

ИЩУ ДЕВУШКУ, КОТОРАЯ НЕ ХОЧЕТ МНЕ ЕЮ БЫТЬ
[имя_фамилия_на ваше усмотрение, любые | 17]

fc: Abigail Cowen (!)
Если женщина говорит, что все «так», значит все не «так».
А если она говорит, что все «не так», значит вообще все «не так».

// О ПЕРСОНАЖЕ
- возможно одноклассница // параллель, с которой не сразу нашли общий язык. нравилось подшучивать над ней, всеми доступными способами, обращать внимание на себя принципиально гордо. другие девушки тоже были подходящим вполне вариантом показать, какой я охрененный, подумать если. просто, с ней особо никогда не работало. почему-то постоянно только глаза закатывала и считала придурком.
- девушка, что утверждает, что для меня непосредственно такой называться не собирается. и в любой другой вариации тоже. не верит в великие и светлые чувства, а ещё - каждую секунду ждёт, что я вытворю что-нибудь плохое  в очередной раз, что переварить будет сложно.
- которая не ошибается, в принципе - мой характер всем известен: с любой самой нормальной ситуацией скорее всего разберусь самым неадекватным способом
- колфилдов много, они сумасшедшие и вечно ищут, кем бы ещё пополнить без того не маленькое семейство. с моей стороны + 1 может быть только с этой девушкой, когда возьмёт официально мою фамилию, когда-нибудь в будущем.
- естественно, в процессе много проблем будет, я процентов на восемьдесят, вместо воды, состою из них. и всё же, мы придём однажды к самому логичному, что может быть - я остепенюсь и признаю, что в моногамии что-то есть, рядом с правильным человеком. просто до того время придётся занимать другими, лечить свою злость от того, что получить не могу ту, которую действительно хочется, когда другое всё достаётся легко.
- а ещё, она обычный человек, узнать которому придётся про мир, что есть рядом и признать меня такого, какой я есть - собаку злую, оборотня кусачего, не только в полнолуние причем. попробовать глаза закрыть на многое, на это списывая. хоть это совершенно не так. характер просто паршивый.
// ДОПОЛНИТЕЛЬНО
- анкету покажу когда зарегистрируетесь, чтобы ориентироваться на характер и прочее
- коротко скажу, что бываю грубиян и эгоцентрик, агрессор, обожаю злые розыгрыши, но в остальном обаятелен донельзя (не общее мнение)
- не ограничиваю в био и характере самой девушки, чтобы было пространство для вдохновения
- в деталях отношения и историю обсудим уже естественно лично, дам тг // или в лс
- указанную внешность не меняем, готов в отношения  только с ней
- заявка очевидно в пару, без третьих лиц в таком плане, рядом с нами и драм в перспективе, когда сошлись под старость или измен кому-то там ещё, с кем она изначально
- пишу от первого лица и в идеале - мне от такого же. но не принципиально, прекрасно воспринимаю и третье. пишу от 7к до...того, как пойдёт. мне вообще не принципиален объём постов мне.
- правда не любитель заявок, если станет интересно, уже километрами расскажу всё лично

пример поста (только взял роль, заменю на Габа, как будет

Думаю, что нахуй ту реальность, обмануться в которой мне было так просто. Всего лишь слегка увлёкшись.
Кажется, совершенно не думая о последствиях для собственной проклятой души, давно отданной вечности.
Не нужно было обманываться неподходящими чувствами, подходящие удовольствия обменивая на сложные вопросы. Я ведь не для того совершенно был создан. И эта, моя абсолютно порочная человечность подвела меня. Предала абсолютно. Не совершу больше подобных ошибок. Греховные радости возведены будут в ранг абсолюта. Но нежности, если подумать, не нужны совершенно.
Столько грёбанных веков, целую вечность для всех прочих, я прекрасно обходился без них.
Сладкий яд, растекающийся по венам, не заметить который до тех пор, пока не перехватывает дыхание, заставляя конвульсии отправлять импульсы в мозг. Абсолютный конец. Абсолютное ничто там, где вдруг оказался потерян.
Виновен сам, проклятый король, вставший на колени перед безумием. Эмоции, семья и дети...Дурной туман, опутавший сознание моё новизной, неиспытанными до того чувствами. Так мерзко, так жалко.
Но самая забава в том, что всё как всегда. Как обычно, дьявольская сделка прячется за обычным договором, заключается совершенно в другом.  Пусти кровь виновнику собственных бед, со всей ненавистью - и скоро у тебя не останется шанса на последний вздох.
Так всё работает в грёбанном мире. И мне, после моего чудесного путешествия в ад, незаметного для всех остальных, становится всё предельно ясно.
Ад - не кто-то другой. Не жаровни и множество кругов, где ломают каждую косточку, имеющуюся в твоём теле. Ад - это каждый сам для себя. То, что делает с собственной жизнью. Ложь, превращённая во благо для собственной души. Обман, не замеченный в собственных глазах.
Зеркала с лёгкостью лгут, даже если вглядываться сутками в них, душой царапая беспредельную бесконечность за холодным стеклом.
Но они, даже если кажутся, совсем не пособники дьявола. Его друзья - все мы. Сами для себя хозяева и рабы.
Проклятые дети и мёртвые короли, давно забывшие собственную историю. Вдыхающие нежный аромат прекрасных цветов, крепко закрывающие собственные глаза. Только бы не видеть правду. Только бы не услышать опасность.
В успокоении нет никакого хаоса, очевидно. Его нет и в упокоении. Не такая уж сильная разница, произносить если чётко вслух. Будь достаточно глуп для того, чтобы  произнести свои мечты невнятно. Ведь именно этого жаждет весь мир.
Но  это действительно, так тупо...Умея летать, забыть вдруг о том, что почва под ногами нужна всем. Даже такому, как я, с моей тенью. Мы постоянно расходились с ней во мнениях, в каких-то хронологических событиях, но не могли отделиться друг от друга. Стоило, вполне возможно, пришить её к себе покрепче. Пробить крепкими нитями каждый нерв, не оставляя никакой личности. Никому не нужен разум, если у него есть правитель. Он...в данном случае разберётся со всем. Особенно с собой, если вдруг возникла острая необходимость. Нахуй оковы, надетые добровольно, даже если в этом всём была подоплёка сексуальности. Страсть быстро проходит. Остаётся лишь несвобода.
А у меня, вечно молодого, на неё всегда была острая аллергия. Если уж я избавился от влияния времени, был яростнее, чем его нападки. То  с чем не смог бы?
Вэнди ничего не решает. Больше не сможет вовлекать меня в свою фальшивую реальность, верит в которую так свято. Знаю-знаю, что выбор был сделан мною, когда отпустил Потерянных и решил вдруг жизнь выстраивать там, вместе с ней. Я уже объявил врага для себя, во всей этой ситуации. Конечно же, не сразу, иначе это будет самоубийством. Но ему точно конец.
Как и тому, кто облажался.
Только если со мной это вопрос самобичевания, то здесь я говорю абсолютно серьёзно. Себе глупость больше не собираюсь прощать. Что уж говорить обо всех остальных?
В Нэверленде давно пора навести порядок, к чему я столько лет относился халатно. Больше не случится подобного здесь. Я ведь его правитель. А не клоун, что должен вытирать чьи-то сопли. Мальчики, не способные выживать в обычном мире, провёл в котором четыре года, будут иметь отныне лишь два пути. Закаляться или умереть, раз не созданы ни для одного мира. Разве, в этом нет чего-то действительно справедливого?
Я был отравлен, благодаря собственным ошибкам. Настало время принять антидот, видимо. И не допустить поступление яда в собственную кровь, особенно того самого, из списка опасных. Девчонка обманула меня, самым беспардонным образом. Не знаю, честно говоря, как допустил это. Блядское какое-то чувство, не вытравить которое из себя калёным железом. Но я попытаюсь. Сколько бы шрамов на собственной душе выжечь не пришлось того ради. Оно всегда будет того стоить.
- Тебя здесь не ждали. Мы расстались с тобой, помнишь? Где-то там, в мрачном Лондоне, под симфонию наших растерзанных душ. Раны кровоточили, а мы, вместо того, чтобы зализывать их, подобно диким животным, продолжали их ковырять. Из какого-то идиотского интереса абсолютно - как глубоко вонзить можно когти, чтобы было больно, но всё ещё не смертельно? Заражение началось, как очевидное последствие. Пора вырезать гнилые куски мяса, чтобы не отказал весь организм. Я сделал это, покинув неподходящий абсолютно для меня мир. Мне казалось, что решение было вполне очевидным.
Может быть, Вэнди первая вслух озвучила проблему и предложила вернуться мне домой. К себе. Не в нашу с ней квартиру.
Но я ведь, вспомнить если всём объективно, не искал ни одной, даже самой паршивой причины для того, чтобы остаться. В этом всём был смысл. Моей...жене?...любовнице?...девочке ни в чём и ни откуда, стоило бы сделать должные выводы из того. Аккомпанемент наших непролитых, внутренних слёз, мало значил перед общей трагедией. Той самой, в которой мы потеряли себя. Превратились в привлекательных внешне, но изуродованных всё же монстров.  Я не был даже человеком, в привычном смысле, говоря о тех, кто увядает. Я точно не мог дать Дарлинг того, что она наконец пожелала увидеть для себя, после всех уговоров, что "никогда". Мы оба постарели в том мире  и наши пути разошлись. История была весёлой. На том всё можно было и закончить.
Не знаю, что Дарлинг делает здесь. Не думаю, что наши клятвы, откуда-то из её мира, данные богам, в которых не верю, при тех, кто не значит для меня ничего, всё ещё имеют смысл. Ей вовсе не обязательно быть " и в горе, и в радости", со мной рядом.
Я не говорю, что равнодушен к ней и не хочу её, или она не значила ничего в моей вечности.
Скорее утверждаю, что наша история не сходится друг с другом. Нам нужны разные абсолютно вещи. Я не способен ни на какие обязательства. Зачем обманываться? Зачем жрать землю, ради того, чтобы себя убедить в полезности природы? Для всего должен быть хоть какой-нибудь смысл.
Нэверлэнд изменился навсегда. Конечно, не без моего участия. Ведь это так просто, в своей логичности и цепных реакциях. Он такой же, какой и я. Он - отражение моей души. Здесь пески теперь также горячи, как и следы, что я оставил за собой в жизни Дарлинг. Их просто должно смыть океаном. Всё это так недолговечно для того, впереди у которого "всегда" против "ненадолго".
Вэнди же особенная, кто спорит. Подливала мне яд в бокал с вином, прямо на моих глазах и говорила, что всё нормально. Что всё происходящее - правильно. А я слушал и слушал голос сирены, не понимая опасность, надо мной нависшую. Даже не додумался залепить уши воском. Не превращаться в того, кого всегда ненавидел. Не становиться одним из тех,  кого старался спасти. Ведь я не был никогда жертвой внешнего мира. Я всегда был правителем своего.
Я не знаю, насколько Дарлинг осознавала своё участие в этом. Суть в том, что она испортила всё. Повела меня по совсем неправильному пути, а я даже разглядывать не стал таблички с предупреждениями.
Конечно, она не узнаёт свой собственный дом. Он и не должен быть точно таким, каким  она его запомнила.
Думал когда-то, что дитя острова, его главный защитник. И потому ошибался. Мы неделимы с ним. Я угасаю, когда не на острове. Он, уже очевидно, погибает без меня.
Нельзя отрезать ломоть души от кого-то и пытаться взвесить, насколько это всё-таки важно, в контексте личности. Тень, что я то терял, то находил, лишь отражение острова. Он всегда был во мне. Мне просто нужно было увидеть правду.
Я не могу быть не там, где мне не место. Я не должен. Мне стоило вернуться к собственной душе.
Я дарил той мир внутри. А она мне даровала то, что вокруг.
Конечно, Нэверлэнд изменился. Он - всегда отражение меня. Просто раньше, когда был моложе, как-то не было повода обдумывать это.
Вижу, как Вэнди оглядывается, не узнавая ни одного места здесь. Конечно. Здесь больше не место для отдыха глупых мальчишек. Здесь моё собственное царство. Оно дарит мне то, что нужно. Тут удовольствия, что я жаждал в любом из миров и отсутствует то, что мне совершенно не нужно.
Вэнди Дарлинг, если подумать, тоже не вписывается ни в одно уравнение.
Я облажался с нею рядом, если подумать. Моя тёмная страсть победила. Разум отказал, когда кровь отлила от мозга. Это так  просто. Занудная биология, грубая реальность физиологии. К чёрту любовь.
Вхожу в дом, прямо в ботинках - никаких больше глупых правил, что дома без них. Здесь не осталось и следа от того, что создавала наша самоназванная мамочка. Банально, это не требуется. Тут больше нет детей.
Все взрослые. То, что раньше было важно, никому больше не интересно.
Разглядываю женские трусы, прилипшие к подлокотнику кресла. Отпинываю пустую бутылку, что валяется у порога. Моё или не моё, уже не важно. Порядок не наведён, потому что никто не ждал здесь надзирательницу Дарлинг. Всё происходящее здесь совершенно не её дело. То, как выглядит всё, словно в прокуренных комнатах, сдающихся в Лондоне. То, как всё теперь происходит.
Странно, как раньше не вскрыл все забавные моменты, старался из-за чего-то. Я  и есть Нэверлэнд, он весь мой. Здесь всё — отражение моего разума. Как просто было не замечать очевидные факты,  будучи подростком, жаждущим проблем. Но я повзрослел в человеческом мире. Это пошло мне на пользу.
Конечно, остров мой любимый питон, что так уютно свился на шее и его реальностью так легко обмануться, хоть мы связаны.
Однажды он просто задушит меня и я не замечу этого.
Но это, для кого-то вечного, может быть даже блаженством. Наверное. Не знаю. Мне ещё долго существовать.
И значит, до того будет дикая охота. Из последних сил. До тех пор, пока от жажды крови не вспухнут вены, разрывая кожу.
Я вернулся к себе настоящему. Я готов.
Всё теперь будет так, как мне нужно, без боли и глупых идеалов. Они вшиты в мою подкорку, отбиты клеймом, как напоминание ошибок. Повторять подобного я конечно же, не собираюсь.
- Ты не смогла бы попасть сюда без пыльцы фей. Значит, одна из этих идиоток где-то прокололась, встретилась с  тобой и ты сделала что-то для того, чтобы ту забрать. Я не спрашиваю, как Вэнди вдруг оказалась тут, в новой версии острова. Просто констатирую факт, со здравой долей презрения. Не к бывшей, конечно же. Скорее, к самому факту того, что она вновь тут.
Что значит - кто-то облажался, несмотря на мои вполне очевидные пояснения, что никаких Дарлинг здесь. Шлюхам путь открыт. Но кому-то, с этой фамилией - точно нет. Парни  притаскивают сюда девиц из внешнего мира, когда надоедают местные. Я в общем-то не против, сам тем пользуюсь.
Но кто бы настолько был безумен, чтобы притащить сюда мою жену? Я запретил с ней общаться, к ней приближаться и трогать кого-то с фамилией Дарлинг. Не так уж много правил, как мне казалось. Мир огромен. Какого чёрта бы заглядывать в одно и то же тёмное стекло, одной и той же квартиры?
Бывшая, как  и наш ребёнок, были в безопасности и ограничении. Никакого пути в Нэверлэнд. Никто не смог бы  проявить такую инициативу, не опасаясь моей расправы. Значит, это была она сама.
Не удивлён, правда. Мы были когда-то хорошей командой.
Это и стало проблемой. Я потерял себя и превратился в кого-то, кого не мог узнать. Наверное, подобное в принципе, не нужно?
- Или это кто-то другой был с острова? Не расскажешь? Кто угодно мог ошибиться. Понимаю прекрасно.
Только вот, малейшие промахи - путь к большой катастрофе. Стоит которую предотвратить в самом начале.
Дарлинг не место здесь. Она отравляет меня и ломает существующий порядок. И я больше подобного не потерплю.
Улыбаюсь Вэнди, не стараясь придать даже малейшего тепла происходящему. Я выстроил подходящую мне реальность....снова....в которой могу чувствовать себя хорошо. А она вновь тут. Снова. Видимо, чтобы всё испортить.
Не помню, чтобы высылал приглашения с сердечками, в стиле "люблю и скучаю". На острове гораздо больше холода теперь, чем раньше, легко околеть тёмной ночью. И никто больше не нежится под тёплыми лучами солнца. Всем так не до того теперь.
Все мы, включая меня, навсегда будем Потерянными. Я вряд ли смогу подобрать что-то более подходящее этому извечному определению. Только вот, давно уже не мальчишки. Дарлинг забрала тех, кого мечтала спасти. Уже этого, включая братьев, ей должно было быть достаточно.
Но ведь нет. И это стало нашей основной проблемой.
Она не хотела спасти моих любимых друзей. Она для чего-то жаждала спасти меня.
Вот уж, чего потерпеть не мог точно.
Пусть даже, сопротивляться стал слишком поздно.
- Сама по себе ты оказаться здесь не могла. Я запретил Нэверлэнду привечать тебя по добру. Значит, ты вломилась грубо, насильно, вторглась туда, куда не звали. С использованием кого-то. И снова - просто констатирую очевидное. Нахожусь с Дарлинг рядом, её разглядывая, вдыхая аромат, что кажется всё ещё родным.
Но это - химеры счастья. Не стоит на них ориентироваться, когда есть вполне очевидный опыт.
- Ужасный поступок, любовь моя. Мы разделили свои миры. Я ведь не лезу в твой. Несколько относительно, я понимаю. Здесь всё превращается в Лондон, что мне так понравился, в своих развесёлых грехах. Но...Я не могу создавать людей из ничего. Сюда они отправляются сами. Всем так интересно рвануть навстречу сказке, не пытаясь узнать, каков финал.
Такое стандартное заблуждение, если подумать, из-за адаптации для малышей. Что где-то там, всех и везде, обязательно ждёт хэппи-энд. Родители читают это своим детям, а затем не понимают, почему с теми случились беды. Очевидно же. Те были не готовы к тому, что сказки изначально ужасны.
Хотя, это всё ещё Дарлинг не касается, насколько понимаю. Никто бы не оказался даже на её улице.
Лондон или любой другой город, не принадлежит ей. Всё, что происходит где-то там, на задворках тёмных историй, совершенно не её дело.
Но вот Нэверлэнд всё-таки мой. Не понимаю, почему здесь вечно какой-то бардак.
Может, меня слишком долго не было?
- Ладно. Сегодня здесь развлекаются. Ночь справедливости. Я не участвую, это было бы нагло, с моими преимуществами. Ты, как думаю, тоже не захочешь. Настигни врага, если хочешь убить. Настигни его, если хочешь унизить, разорвать, обладать над ним. Воплоти все свои самые мерзкие желания, твоё право. Но до того - победи. Амазонки, феи, люди, Потерянные, звери, пираты и все остальные. Мы с Крокодиицей или королевой фей, или остальными, не вмешиваемся. Они потому что абсолютно сильны, было бы глупо и скучно. Я - всегда и в любой ситуации, переигрываю любые правила. Это было бы так нечестно по отношению ко всем, о ком  подумаю. Сильнее, злее, умнее, не способен проиграть. Любая драка навеет лишь скуку. Остров существует для меня и он есть я. Зачем  мне имитировать интерес во время предопределённости?
Так что, я пас, по объективным вроде бы причинам.
Хотя, основная заключается в том, что я давно уже ничего не хочу. Мою ненависть вызывают далеко не те, кто есть в Нэверлэнде.
Ну, кроме, может быть, меня самого. Но выследить и убить такого врага было бы так глупо.
К тому же, участие добровольное  - ночь беззакония для тех, кто готов испытать его на себе. А мне так потрясающе ненавистно-скучно.
Конечно же, кроме сегодня, когда Дарлинг вновь, так бесцеремонно, ворвалась в мою жизнь.
Снова не вписываясь ни в одну из ситуаций.
- До утра ты заперта со мной. Видимо, придётся говорить. Или нет. Хочешь, может, заняться домашним хозяйством, как ты любишь? Отправишься спать? Выпить?...Чёрт, Вэнди. Ты же заявилась сюда зачем-то. Может, говорить начнёшь, а не смотреть осуждающе? Это не сработает, что бы ты не задумала. Поднимаюсь, доставая из ящика бутылку первого попавшегося пойла. Хватаю два стакана, думая о превратностях судьбы.
Мы не разведены с Дарлинг и я всё ещё люблю её, в принципе. Я хочу её, я чувствую, как при появлении вскипает что-то и где-то, в самых глубинах сердца. Конечно, это болезненно-дико. Меня тянет, хоть как-нибудь, но выместить это.
Только, это настолько неважно вдруг стало в какой-то момент самопознания, что это просто прекрасно. Дарлинг всё испортила. Я всё испортил. Кому какая разница, что однажды случилось.
- Хотя, если вновь внести хаос в мою реальность, то у тебя вышло. Всегда не сложно, правда? Жестоко и с обвинениями, вопросов нет. Разливаю алкоголь по бокалам, один из которых подталкиваю ей. Не чокаюсь, не говорю тостов и не думаю происходящему придавать хоть какой-нибудь шарм торжественности. Его нет. Это просто вторжение, с очевидным эгоизмом. Беготня за призраками, на ногах которых всё ещё остаются цепи. Бессмысленный, чёрный и тупой путь из "никогда" в "никуда".

ИЩУ ОСТАТКИ НЕРВНЫХ КЛЕТОК
[до 23]

fc: Deva Cassel
Это бабочки в животе? Или твоя порча на понос работает?

// О ПЕРСОНАЖЕ

Когда я тебе вижу, в голове возникают смутные, обрывочные мысли — они кричат о пощаде и возмездии одновременно. Ты миксуешь все худшее, что есть во мне. И все лучшее, чего во мне нет. Девочка из трейлерного парка со взглядом кайота и рюкзаком, набитым разной дичью. У тебя чудаковатые родители, странный музыкальный вкус и острый язык. Ты считаешь меня конченным мудаком, а я тебя премиум-душнилой. Иногда, правда, мы объединяется в мимолетном порыве озорства, и страдает кто-то другой.

Ты дурная, но что-то внутри шевелишь. Я украл для тебя чучело лисы из кабинета биологии, но твоих некромантских способностей не хватило, чтобы вдохнуть жизнь в мохнатого. Пришлось закапывать страдальца — не меня — на заднем дворе в надежде не получить нагоняй от директора. Отец мне ничего не сделает — он привык, что мы с братом-близнецом отправляем его жизнь лишь фактом своего существования. О твоей семья я знаю немного. Хорошего еще меньше.

Ведьма не только по натуре, но и по факту своего существа. Обещаешь навести понос или что-то похуже, но пока получается слабо. Я каждый раз говорю, что тебе не нужно насылать потенцию — она возникает у мужчин при одном взгляде на тебя. Ты вроде даже не обижаешься, но смотришь заговорчески — не к добру.

Нейтан — не самое лучшее существо.  Он зависает на тусовках с друзьями, дерется на футбольном поле, просиживая полматча на штрафной скамье, прячет в вещах запрещенку, тупо и редко — но метко — жестоко шутит над братом и пассиями отца; меняет девочек с такой скоростью, что отец их всех называет "зайками", даже не желая запоминать имена; крадет ключи от машины, чтобы вечером подхватить сбежавшую через окно подружку. Трахает девчонок на кухонном столе, зная, что брат вот-вот придет домой. Он — худшее, что могло родиться в семье у уважаемого хирурга. И худшее, что могло выбрать чье-либо сердечко.

У него есть брат-близнец, тетя и дяди, почти-мачеха. И ты. Его новое влечение.

— У вас тралалейло головного мозга, — злится отец, узнав, что его деньги пошли на чучело опоссума для тебя. — Я даю деньги на кино, рестораны и гандоны, а не на это!
— Это — любовь!
— Мне нужен тест на отцовство…

// ДОПОЛНИТЕЛЬНО
Гарантирую 1-2 поста в неделю (зачастую получается больше), любого объема (договоримся), 3-е лицо, птица-тройка; готов отыгрывать любой треш, достойный фильмов Тарантино и Гая Ричи.
Готов быть твоим придурком. Украду всех дохлых опоссумов, папину тачку и цветы из соседской клумбы. Все для тебя. 
Персонажа в рамки не загоняю. Можешь мутить любые семейные взаимосвязи.

пример поста

Из-за угла открывается прекрасный обзор на кухню; лицо согревает тепло работающей духовки и покрывающиеся пунцовым дымком щеки практически сливаются с рождественским вязаным свитером, трахающиеся олени на котором лукаво подмигивают окружающим. Шерстяные волокна шипастым ошейником впиваются в кожу, сдавливают извилистые змейки вен, вынуждая парня дергаться в нервном танце. Нейтан подцепляет скрюченными пальцами колючую ткань на горле, оттягивает прочь от влажной шеи, избавляя тем самым себя от бесконечного зуда. От этой манипуляции прохладный воздух пробирается под свитер и приносит временное облегчение — такое же скоротечное, как атмосфера предпраздничного спокойствия в их стае. В другой руке сжат телефон с открытой нейросетью, выдающей километры текста на запрос с описанием состояния старшего Колфилда. Нейтан впервые переживает за человека, а не за цифры на табло. Они уже обсудили с братом странную перемену в поведении отца, посчитав, что тот явно болен.

— Отец вспомнил о нашем существовании.
— Заболел?
— Однозначно.

Нейтан не сразу понял, что помимо странного поведения появился запах — слабый, но уловимый для их чуткого носа, слегка горьковатый, как запах изо рта после чашки американо; что-то сродни шлейфу от одежды после конюшни — аромат потного животного тела, после долгой работы, вперемешку с душком опилок и мокрой шерсти. Нейтан долго вынашивал догадки, пока не решился рассказать об этом брату.

— Батя что-то подхватил. Чувствуешь, как воняет?

Нейтан не любит обсуждать те тревоги и проблемы, которые не касаются предстоящего матча или потенциального залета подружки — он не сразу ответил взаимностью на переживания Габи по поводу проснувшегося в Холдене отцовского чувства. Чемоданы были собраны — силой утрамбованные вещи влезли не сразу, но против грубой силы даже они беззащитны, — и Нетайн уже распланировал график тренировок, когда отец невзначай сообщил им о совместном праздновании Рождества. Практически за сутки до отъезда. Нейтан в начале подумал, что это шутка, потом — вымещал злость на мебели. Возможность распоряжаться своей жизнь ускользала меж пальцев, подчиняясь редким отцовским порывам сплотить семью.  Завтра отец наиграется и они уедут с Габриэлем первым же рейсом.
Потом он задумался. И даже привык.

Только привыкать к теплу Нейтан морщился, когда отец просил его помочь на кухне, но послушно — с демонстративным омерзением во всем теле — кончинами пальцев втирал в индейку какой-то заготовленный маринад. Что-то в этом было. Чужое, давно забытое, неохотно приятное назад.

Привыкать к теплу нельзя.

Нейтан злился, потому что при взгляде на дурацкую ёлку предательски щипало глаза и воспоминания о Рождестве, когда их было по-другому трое и чуть реже — четверо, пестрыми картинками мелькали в голове. Он каждый раз часто моргал и вытирал влажное от напряжения лицо об колючий рукав, боясь той бури, что медленно разжигалась внутри. Что-то под ребрами трепетало. И Габи ругался, потому что из-за резких движений Натаниэля гирлянда с увесистыми звездами натягивалась и выскальзывала из рук. Откуда она вообще? Забытая и спутанная, как чувство единения в их семье.

— У тебя есть шанс эволюционировать в деда чуть раньше. Помнишь Максин?

Он хочет рассказать про коренастую чирлидершу и добавить особенно мерзкие подробности их лобызаний, но останавливается, впервые решив, что нет желания паясничать. 

— Фу, — отец обнимет брата и Нейтан подносит два пальца к губам, изображая рвотные позывы. — Ты решил, чтобы это Рождество было самое по-семейному позорное? Альбом с голыми детскими фото хоть приготовил? Я буду отмываться от этого весь год…

Он ворчит, но по-подростковому криво улыбается, признавая, что проводить время с предком и братом-душнилой — не такая и плохая затея. Открыв мессенджер, Натаниэль отходик к столу с выжившим печеньем и попутно набирает сообщение почти-любимому-брату, потому что обсуждать состояние отца в открытую не хотелось.

Оби-Ван Габи СкайПолупокер 19:59 батя ебу дал тебе не кажется, что он как будто бы прощается 20:00 читал на форумах, что когда люди неизлечимо больны Начинают с семьей больше времени проводить 20:01 тип последние часы че думаешь???? а

Холодно-холодно-холодно. Мурашки на коже. Под кожей. Не пошевелиться, не дотронуться до себя. Холодно-холодно-холодно. Почему так темно…Я уже мертв? Это моя могила? Поэтому холодно? Поэтому темно? Я уже мертв…Кто-нибудь, пожалуйста. Я ведь жив? Пожалуйста!!

Вопль ужаса разорвал ночную тишину бункера. На полу комнаты, сжимаясь в неконтролируемом спазме, выгибаясь всем телом, кричал «человек». Кричал надрывно срывая голос, перекрывая вой сирены, которая не должна была  давать ему спать. Кричал в агонии.

vv…н
                           Ўqmжоw н оҺин q Ўинхо             
  отсем еотсуП    ьтавыбаз   ёсвхесвябеТ тудубуз ино   лыбаз ыТ    атотсуП     атонмет    атонмеТ

                                                                               и-и-и-инхо   
‮Ты бесполезен           

тз ы ещамш и ьн еесяебжтьожаидТ

Мысли сбивались, превращались в шум. Или это был его голос? Или что-то ещё? Голоса уже не осталось.  Глотка пересохла. С губ срывалось жалкое сипение.  Холод в горящих легких. Мышцы ходили под кожей крупной дрожью. Ошейник впился в шею так сильно, что на горле осталась розовая полоса. Тело не выдержало нового напряжения – желудок свело. По глотке понеслась желчь и вода, раздражая пострадавшие ткани. Кислый неприятный вкус рвоты наполнил рот. Мерзкая прозрачно-желтая лужица растеклась под щекой «человека». В нос ударил не менее мерзкий запах. Глазные яблоки под закрытыми веками метались из стороны в сторону.

Больно. Живой. Раз больно значит живой. Значит, это может закончиться. Должно кончиться.
Последний шанс.
Ли распахнул глаза. В уши проникал навязчивый сигнал сирены. Гибрид закашлялся и перевернулся, вставая на четвереньки. Вестибулярный аппарат зашелся в панике – и журналиста вырвало ещё раз.  Кое-как отдышавшись, Линден сел на колени. Локти тут же защипало, а пятки отозвались глухой болью. Тело болело. Болела голова и шея. Вой сирены не добавлял ничего приятного. Глаза постепенно привыкли к темноте. И Донован  осторожно отполз к стене. После чего лег около неё на бок, закрывая уши руками. Сигнал долбил по нервам, проникал даже сквозь стук сердца. Но так было легче.  Ли не мог связно думать, не мог ничего предпринять. Ничего решить. Только ждать.
Закрывать глаза было страшно. Ждать было невыносимо. Надеяться – было опасно. Успокоиться не получалось вовсе. Ли попытался сделать вдох чуть глубже и медленнее. И закашлялся. Во рту было что-то твердое. Слюны, чтобы сплюнуть почти не было, но через полминуты кашля на пол его темницы упал маленький белый кусочек. Скол с зуба. Ли закрыл глаза.
Надо было дышать ровнее, спокойнее. Как учил папа. Отец прости ибо я грешен.
- Что скрывает ненависть?
- Гнев. Жадность.
- А ещё?
- Страх.

Динамик умолк как-то совсем неожиданно. Донован даже успел испугаться, не оглох ли он часом. Но его опасения развеял голос Хелла, начавший очередную порцию вещания. Ли лежал, с закрытыми глазами. Под веками  цвели зеленые круги.
Он слушал. Он запоминал со всей внимательностью приговоренного к смерти. Он ждал.
Сукин сын, Хелл вещал все правильно. Интересно это импровизация или заученный текст?

Электронный замок запищал. Дребежжание тележки по полу, резануло по измученному сознанию. Веки дрогнули, приоткрылись. Белый халат доктора был нестерпимо ярким.
- Эта падаль еще облевал тут все.
- Скажи спасибо не обделался. Грузим.

Ошейник. Ошейник отстегнули с едва различимым  щелчком. Грубые руки потянули вверх – больно. Но к чему возмущаться. Тело встретилось с холодом стальной каталки.

Последний шанс.
Не нужно было даже полного превращения – одной руки было достаточно. Рывок в сторону яркого и белого пятна. Когти впились в мягкое. Высокий болезненный вскрик.
- Цель!
- НЕ СТРЕЛЯТЬ! Не СТРЕЛЯТЬ!- Истерически взвизгивал доктор, которого Ли выставил перед собой как живой щит. Когти гибрида приятно устроились на щеке мужчины, по которой расползалась кровь от первых полос. Два давили на нижнее веко. Он не смог бы его этим убить. Но намека было достаточно. Четыре ствола были направлены в его сторону. Сколько-то его еще могло встретить за дверьми? Опрометчиво было заходить всем вместе. Вдруг там подкрепление?
Ли пятился к двери, удерживая врача перед собой.
- Дверь – Бесцветно выдохнул гибрид.
Доктор, подрагивающей рукой вынул пропуск. И Ли подтолкнул его к замку. На удачу гибрида ещё не заблокированному. Зажегся зеленый сигнал. Створки раздвинулись. Силуэтов на пороге не было. Выхватив карточку из руки доктора, Ли толкнул его в сторону ближайшего охранника. И бросился бежать из всех сил, что у него были. Над головой снова взвыла сирена.

Махасамут любил море.
Горе его отца заключалось в том, что он любил море и сушу одинаково, а ещё он любил людей.
Не всех, но на этом острове по большей части жили хорошие люди.
Конечно, им приходилось немного туманить сознание способностями русалки — отводить глаза, подкладывать в память ложные знания о том, где и как он жил на острове с рождения или что у него есть документы.

— Справишься один, Палм?

Поинтересовался, лениво плавая у бортов лодки и глядя на брата, который в отличие от него был сейчас в своем двуногом обличье. Русалки могли перекидываться, они тоже эволюционировали.

Но Андерсон, конечно, то ещё стекло написал.

— Ага. Только на этого красавчика с большой земли не надейся, он пойдёт к конкурентам дайвить.
— Кто у нас тут конкуренты? Они даже инструктировать нормально не умеют! Самоубийца какой-то, а не писатель.
— Ну, вот к ним и пойдёт. Я ему не нравлюсь. И тот факт, что ты сокровище этого острова — тоже.
— Какой непослушный, придётся за ним присмотреть.

Махасамут подмигнул брату и поднырнул под лодкой, направляясь к тому месту в море, где обычно учили дайвингу их конкуренты. Если этот упрямый Тонграк решил получить лицензию у них, за ним точно нужно присмотреть.
Он всегда плавал быстро, он обожал плавать. Чешуя на хвосте была тёмно-синяя ближе к талии, почти черная, отливающая серебром, а к концу хвоста светлела. Разлет плавников почти прозрачно-голубой, немного изумрудный.

А ещё Махасамут умел менять цвет чешуи по своему желанию, это было нужно, чтоб маскироваться под разный цвет дна, хотя довольно бесполезно, ведь верхняя половина тела цвет не меняла.

Добравшись до места, Мут не понял как так вышло, что Тонграк выпустил изо рта свой живительный воздух, пришлось зажать ему нос и делиться своим кислородом, который перерабатывали жабры, через своеобразный поцелуй.
Тонграк начал дышать и перестал так сильно паниковать, но возвращать его пришлось на лодку конкурентов, наколдовав себе не только ноги, но ещё и иллюзию одежды. Ну, как одежды. Все видели его в купальных черных плавках, когда он был без — только что же на месте ног хвост был...

— Пи Ган, с какой такой радости ты отпустил новичка в море одного?!
— Нонг Мут, ты тут откуда?!
— Моллюсков на дне собирал, ты же знаешь, я хорошо ныряю! Ещё раз узнаю хоть про один такой случай, я твою лавочку прикрою, понятно?! Сколько тысяч бат стоят многих лет тюрьмы?! Он бы утонул, а ты бы за решётку!

Они ругались ближе к носу лодки, потом Мут взал бутылку воды и пришёл к Тонграку, открутил крышку, протянул ему и присел рядом на лавку.

— Так дёшево оцениваешь свою жизнь? Нельзя погружаться в одиночку. С тобой должен быть напарник.

Я очень давно болею великой, многослойной любовью Генриха II Плантагенета и Элеоноры Аквитанской и вот наконец появился шанс воплотить эту историю в жизнь.

<...> ГЕНРИ. Мы имеем друг друга, и мне кажется, в этом и есть надежда.
ЭЛЕОНОР. Мы дикие существа, Генри, и вокруг нас темнота. Видишь их? Вон там видны их глаза.
ГЕНРИ. А они видят наши глаза. (Поднимается, нагибается и поднимает свой меч). Я готов схватиться с кем угодно. А ты?
ЭЛЕОНОР. Какой бы я была дурой, если бы отказалась от своей любви к тебе. <... > © пьеса "Лев зимой" / "Аквитанская львица"

Сегодня в региональном парке звенела сталь и гремели лошадиные копыта. Стоктонский клуб исторической реконструкции “серебряная роза” соревновался в убедительности боевого действия с соседями из Сакраменто, разыгрывая конфликтное столкновение двух рыцарских орденов, известных страшной конкуренцией в момент своего расцвета - Тамплиеров и их братьев по вере в члрных плащах - Госпитальеров. Одни - ревностные монахи, уверовавшие, что жертва душой во имя Творца допустима, а их рвение настолько велико, что, порой, застилает рассудок; другие - ученые рыцари, стратеги и тактики, использующие свою веру скорее как бизнес, где активом является здоровье населения. Они строят госпиталя и ставят карантины, научились первой простейшей анестезии и в целом являются куда более светским орденом, нежели белые плащи. Хотя, с их точки зрения, Иоанниты ходят по грани с богохульством и не достойны Святой Земли. Что ж… не будем сейчас вспоминать о том, кто в итоге выиграл это соперничество, да ещё и обзавллся собственным государством - Мальтой. На данный момент почти пять десятков вполне себе современных, взрослых мужчин, нагруженных кольчугами и латами, портили ровный парковый газон сапогами и такими же армированными скакунами, до нитки промокая под дождем, однако от этого, кажется, зверея еще больше, что передавалось и зрителям, чьи голоса сливались в унисон с криками рыцарей. Там же, по периметру, кузнецы и ремесленники показывали быт железных веков, а дамы разыгрывали светские беседы придворного сословия или крестьянок. Но самое главное началось под вечер, когда на территорию фестиваля опустился сумрак и зажглись факелы и кострища - молодые люди в костюмах оруженосцев и пажей принялись готовить главную арену, где должны были предстать лучшие дуэлянты обоих орденов и решиться наконец, кто одержит победу в этом году.

Де Тейм стоял в шатре у своей кромки поля и менял кольчугу на латы с помощью суетящегося вокруг него “слуги” и примерялся к топору, с которого планировал начать схватку со своим оппонентом, что отыгрывал, надо сказать, весьма достоверно роль человека, которого Филипп знал когда-то лично пусть и их схватки ограничивались словесными баталиями и парой кулачных спаррингов сгоряча - приором французского ордена храма Югом де Пейро. Тот переодевался на другой стороне арены и любовно начищал острие клевца - достойного ответа оружию госпитальера, если не учитывать наличие щитов и у одного и у второго, однако сначала они должны были сойтись на лошадях и турнирных копьях. Оба рыцаря молились. Липовый де Пейро - для театральности, Филипп де Тейм по-настоящему. Великий приор иоаннитов уступал “французу” в росте, хотя и был не ниже 5.9 футов (180 см), а также в возрасте - реставратору со стороны красных крестов было чуть больше сорока, в то время как документы Ричарда Тейма, коим рыцарь белых крестов звался сейчас, указывали 50. Народ делал ставки очевидно на более молодого, тем более после целого дня других сражений, но никто ведь не знал, что “английский профессор” воевал всю жизнь… а вот “тамплиер” боялся. Он не знал правды, но как опытный историк и сам, видел де Тейма в бою, отмечая то, как двигается рыцарь, каков его удар, ломающий щиты и сам как раз поставил бы на оппонента, если бы не ряд подлостей, к которым прибегнул, что Сакраменто точно увлз победу.

Шум постепенно уступал гробовой тишине. Вышел герольд, ломая глотку без всяких микрофонов объявить “козырей” всего фестиваля. Липовая королевская дочь отдала свою бархатную зеленую ленточку “французу”. “Король” кивнул де Тейму, привстав. Загремели трубы и барабаны.

Белое и черное. Рыцари оседлали лошадей и получили турнирные копья и щиты. Дождь и без того размыл дорожки земли до состояния грязного месива, однако никто не знал, что со стороны госпитальера под тонкий слой грунта во время подготовки “сцены” был врыт скользкий материал. Конь на полном ходу должен был поскользнуться и не дать седоку удержать оружие. Так раунд гарантированно выигрывал де Пейро, но он не учлл ни физику, ни реальные условия в такой погоде и в тот миг, когда скакун Филиппа окончательно потерял равновесие, но де Тейм всл же удержал оружие, удар француза выбил его из седла с такой силой, что трибуны встали, охнув, от грохота железа и хриплого рлва вполне настоящей боли вперемешку с ржанием ломающего ноги коня. Однако то лошадь, а человек, перелетев через собственную голову и потеряв шлем, остановил поллт на спине только въехав плечом в нижнюю трибуну прямо под ноги какой-то девушки. Он лежал неподвижно, хрипел и задыхался, как переломавший спину в автокатастрофе, голубые глаза ошарашенно смотрели куда-то в небо впереди себя, а короткую седоватую щетину залипило кровью и грязью. Казалось, вот-вот он перестанет дышать - любой обыватель поймлт, что после таких падений в сорока килограммах доспехов с высоты лошади и на такой скорости не выживают… Но когда помимо случайной свидетельницы вокруг него начали собираться люди и медики, он просто сел… вытер лицо перчаткой и сел, сплюнув на землю и жестом отогнав от себя назойливого санитара.

- Проверьте дорожку. Сержант поскользнулся не на земле. - Рычит Ричард, отстлгивая наруч. Он двигался все еще медленно и болезненно, однако не подавал признаков серьезных травм, пусть и врачи не собирались так просто оставлять мужчину, который, в свою очередь, куда больше был озабочен даже не собой. Тейм осторожно обернулся к девушке за своей спиной. - Ты как? Я тебя не зашиб? - Мужчина поднял на блондинку заинтересованный взгляд, вскидывая бровью.

Двое помогли ему подняться.

- Приходи в шатер приора - я должен тебе аудиенцию за пережитый стресс.

Вы когда-нибудь задавались вопросом, а можно ли изменить "человека" на самом деле? Что если вы уничтожите и перепишите его личность и воспоминания, что если вы направите его по иной дорожке восприятий. Изменится ли его натура, или он всё равно сможет отыскать свою настоящую натуру? Сможет ли этот "измененный человек" вернуть настоящего себя? Можно рассуждать об этом достаточно долго и, не обладая должными материалами, никогда не заполучить долгожданного ответа на поставленный вопрос.

Стечение обстоятельств или случайности привычно называть или оправдывать судьбой. Проще всего сложить с себя любые обязательства, опираясь на влияние извне. Сегодня мы рассмотрим подобный вариант обстоятельств и случайностей. Бывший ангел, который был полностью стёрт и переродился новым созданием, встретится с отголоском прошлого, но как это повлияет на него, остается лишь гадать и наблюдать. Прошлое – это самый настоящий чистый лист, но, возможно, удастся обратиться к отголоскам, что всё ещё обитают в его душе.

Отныне свободное демоническое создание блуждает по миру, стараясь не привлекать излишнего внимания, но одновременно с этим не упуская возможности поразвлечься. Это невероятно странный и какой-то несуразный баланс бытия. Вроде его должны разыскивать и отзываться на каждую шалость, которую он мог бы сотворить, но из-за перенасыщения всевозможных магических существ деятельность Декстора в большей степени остается незамеченной.

— "Вы такие занимательные. Любовался бы и любовался". -
— "Как жалко наблюдать за вашими скучными желаниями. Неужели это всё, чего вы хотите?!" -

Проникаясь людьми и прочими созданиями, Декс осознает, что в большей своей степени они довольно мелочны и нет никого, кто бы удовлетворил его своими желаниями и фантазиями. Возможно, люди привыкли жить мелочно и не рассчитывают на какие-то дары с небес, возможно, наоборот, остерегаются неизвестной платы, если кто-то наконец-то посмеет выслушать их настоящую просьбу.

— "Странно. Кто-то или что-то?" -
— "Раньше я этого не слышал, но теперь." -

В какой-то момент своего блуждания и развлечения демон услышал чей-то голос. Раньше он его никогда не слышал, ну или, может быть, думал, что никогда не слышал. Это его заинтересовало сверх меры, и не было ни малейшего объяснения, почему же подобное так сильно чарует, влечет его в неизвестность. На несколько мгновений ему подумалось, что за ним пришли, но нет, это было иное чувство, пускай и отдавало тьмой забвения его долгого заточения.

— "Чей это голос?!" -

Снова и снова он спрашивал себя в надежде получить ответ, но не мог ухватиться за несуществующие / стертые воспоминания прошлой жизни. Такое знакомое, влекущее и одновременно неизвестное. Слишком много спутанных чувств. В конце концов, любопытство забрало разум героя, и он просто переместился ближе к данному неизвестному источнику. Появившись перед домом, в котором его ждало неизвестное, он застыл как вкопанный.

— "Раньше я тут был? Нет, это невозможно. Но почему тогда?!" -

Нерешительность не позволяла ему сделать следующий шаг вперед. Он застыл словно вкопанный перед грядущей неизвестностью.

обменяемся на входе