ИЩУ ЛУЧШИХ ДРУЗЕЙ
[дерек & адриан | ~30 обоим]

fc: fedor ignatiev (booker) & yury perfilov (plaingtheangel)
- я барабанщик и я считаю, что вокалист сможет вытянуть любую ноту.
- я басист и я считаю, что вокалист не нужен.
- я вокалист и считаю, что вы охуели.

// О ПЕРСОНАЖЕ

дерек - динамитная шашка с когтями, дерек - пластид. проскочит малейшая искра и всё взлетит на воздух. попробуешь приручить шторма - останешься без руки. психика отличная - заводится с полоборота, с ноги влетает в любой замес и только потом будет разбираться, кто прав. напролом, по чужим головам с упорством танка. вихрастый, ощеренный, желтоглазый зверь, не принимающий отказов. излишней скромностью не страдает, из бара периодически выезжает на шее у кого-нибудь из упырей с воплями "отвалите, пидоры.". - дети индиго, блять, зачатые в новолуние через драный гандон. - чё, сука, тебе втащить? - развели петушарню, блять.

шутливое прозвище адриана - ангел, папина радость и мамина гордость. йель, лига плюща. ни родительской травмы, ни других переломных событий, после которых обычно идут во все тяжкие. почему выбрал тусоваться с тремя неблагополучными мудаками вместо карьеры экономиста - загадка. периодически ходит стучать налево к другим группам, а память последнего айфона, подаренного на день рождения родителями, забита селфи и фотками с фанатами. эстетичная страничка в инсте и "фу, чё вы как быдло, работайте над своим публичным образом."; - господи, третий день творения. - в смысле?! - третий день, говорю, в тварей превращаетесь.

// ДОПОЛНИТЕЛЬНО
   отношения между этими двумя можно описать здоровая хмурая злая кощка с бас-гитарой, не даром оборотень-рысь, и его бубочка, которую можно доводить до истерики только шторму. шторм ревностно оберегает ангела от попадания под влияние второй части нексуса - фронтмена-истерички и замкнутого гитариста, ходящего за ним хвостиком, которые то в запое, то в рехабе, то в участке, то в полной жопе. мотивов такого поведения не раскрывает. остальное на откуп игроков. адриана видим, скорее, магом, а то что дерек - большая киса как-то уже прижилось, по канону он ещё тюкает владельца музыкального магазина, где нексус часто тусит, тоже оборотня, называя его домашним барсиком хд

   внешности выкуплены. на шторма рассматриваем только букера, над адриана можно другую на ваш вкус. мы тут уже собрали пиромукков, и даже ярика неверлава, оптимально не хватает только этих двоих. у нас активный движняк, спидпост, всратый чат с мемами, в игре успело произойти убийство на концерте и передозняк гитариста с дальнейшим обращением в вампира. пьянки, гулянки, погромы, полный оллинклюзив.

пример поста

динамика август и шторм:

   август роется в куче вещей в шкафу, выискивая достаточно прилично выглядящую рубашку. выбор падает на, конечно же, красную, насыщенно алую. футболка с надписью "merry christmas and happy go to hell" сменяется струящимся по угловатым плечам шёлком. с серыми джинсами смотрится неплохо. дерек уже отбивает сообщение, что бабы собираются быстрее, чем август. люц отправляет оборотню стикер в виде среднего пальца, а вслед за ним "хатико ждал и ты подождёшь", прежде чем нырнуть в ванную комнату. то, что вампиры не отражаются в зеркалах, полная чушь. старый миф, ещё со времён зеркал с серебряной амальгаммой. в висящем в ванной зеркале с подсветкой, установленном хозяйкой квартиры, лютер вполне себе отражается. другое дело, что с его ростом вечно приходится сгибаться в три погибели, чтобы достаточно рассмотреть свою смазливую морду.
<...>
вампир скидывает шторму селфи, в ответ прилетает "выглядишь как пидор, я с тобой бухать не буду", а следом "шучу. но всё равно ты пидор". снова стикер со средним пальцем.

   кусочек другого поста:

   люци нервно переглядывается с выглядывающими со стороны бара другими двумя ребятами из группы. дерек, сжимая побелевшими пальцами запотевший стакан пива, недоуменно хлопает глазами, сузившимися в узкие кошачьи щели, смотрит то на безжизненное тело на полу, то на растерянных уилла и августа, всеми силами держится, чтобы не смотреть на труп. адриан, всегда отличавшийся повышенной впечатлительностью, прикрывает рот ладонью и, судя по стремительно меняющемуся цвету лица, держится из последних сил, чтобы не наблевать прямо на месте преступления. лютер несколько раз мелко, почти незаметно кивает головой в сторону запасного выхода из клуба и на бледном лице белобрысого читается невысказанное съёбывайте отсюда быстрее, пока не поздно, я разберусь со всем этим дерьмом. только скандала нексусу сейчас не хватало, вот правда. хайпануть на чужой смерти у них точно не получится, зато потом долго и мучительно отмываться от потоков грязи сплетен и злобных слухов. а всё потому, что они, видите ли, вампиры. питаются кровью, а значит, априори – безжалостные убийцы. и всем плевать на то, что того же уилла передергивает от одной мысли, что нужно в кого-то вонзить клыки, а люци своими кормёжками не навредил ни одному живому существу. ебаные стереотипы, от которых никуда не деться...

а это мы проебали гитариста после ссоры с отцом:

и что дальше?

  вопрос напряжённо повисает в воздухе, смешиваясь с дымом вишневых сигарет люца и более крепких, обжигающих гортань, сигарет дерека. янтарные глаза шторма мягко поблескивают в полумраке. оборотень нежно придерживает примостившегося у него на плече адриана. ангел, кажется, безмятежно спит, не обращая внимания на шум бара. вторые сутки оставшаяся троица прочесывает все места, куда в порыве гнева мог сорваться сбежавший уилл. лютера тошнит от нервов, руки мелко дрожат. стадия, когда он отчаянно рычал, почуяв в себе какую-то невероятную, несвойственную ему злобу, осталась позади. но он злился не на уилла. на себя и на рэнделла в равных пропорциях. нельзя было отпускать уилла от себя ни на шаг, не в такой ситуации. вампир, не выпуская сигарету изо рта, прикуривает третью за час от предыдущей, вминая окурок в замызганную стеклянную пепельницу. август задевает пальцем скол на краю и шикает.
– не знаю, – огрызается лютер, облизывая пораненный палец, и рана тут же затягивается, – он сейчас что угодно мог натворить.
– а если он уже не в денвере? – дерек вскидывает тёмную бровь. – где его искать? у него есть друзья или родственники, к которым он мог пойти?
– насколько я знаю, нет, – зажатая в длинных, бледных пальцах сигарета дрожит, роняя хлопья пепла на столешницу. – у него были только мы.

и тот, кто решил объявить им войну.
ебаный рэндалл бирс, решивший перевести стрелки на пути набирающего скорость нексуса и пустить его под откос.

– звонил, ну... – дерек кивает куда-то в сторону, – ему? он же может его выследить.
– только если у уилла с собой телефон, а он его в номере оставил, – упырь вздыхает, упираясь локтями в столешницу и устало трёт лицо рукой. к помощи шульца он будет прибегать только в самом крайнем случае. одна мысль о звонке этому ублюдку заставляет внутренности съёживаться в ноющий ком. – сделаем так, – август устало мотает головой и щурится. откладывает зажжённую сигарету и, сгорбившись, трёт виски, пытаясь сосредоточиться. – пусть адриан с утра опять покараулит у банка, только близко не подходит, может уилл там засветится. с тебя, как всегда, – гадюшник кайла, "хромой келпи", "крысиный яд", в принципе, походи по рино, поспрашивай ещё. я ещё раз схожу к нему домой, спрошу соседей, может, кто-то его видел.

  шторм только кивает, даже не смотря на вымученного забегом по городу августа. люц смотрит на адриана, морщащего во сне нос. ангел спит как котёнок, а дерек осторожно тянется к бокалу с пивом. август смотрит на стоящий напротив него "смерть после полудня". даже любимое пойло не радует, зная, что где-то там, куда они ещё не добрались, бирс может быть в беде. люцу и думать не хочется, что могло произойти за пару дней. на что ещё способен бирс-старший, чтобы снова накинуть на шею сына удавку, взамен той, старой, которую уилл с таким трудом перегрыз. за себя август не боится. в конце концов, в этой игре он всегда может трусливо спрятаться за спину цверга и позволить ему, как в старые добрые времена, решить его проблемы жёстко и бескомпромиссно. август залпом ополовинивает стакан, сдавленно шипит от ударившего в нос газа от шампанского в его составе, и утыкается лицом в сложенные руки. надо собраться, но на сердце так неспокойно, что мыслить здраво удаётся с трудом.

Время с Марой течёт иначе. Оно не линейное. Не то, к которому я привык за два с половиной столетия гонок по ночным улицам, застывших в засадах часов и мгновенных, кровавых развязок. А иногда и мучительно-долгих. По обстоятельствам.
Оно больше похоже на одну из её картин: многослойное, где краски накладываются друг на друга, создавая что-то новое, цельное, живое. Каждый слой - отдельный момент, запах, ощущение и все они вместе формируют странное, непривычное полотно под названием "мне спокойно".

Сидим постоянно в мастерской Марики, залитой косыми лучами заходящего солнца. Воздух густой, смешанный, из масляной краски, скипидара, лака и духов -  сладковатых, с едва уловимой, но цепляющей ноткой чего-то горького, вроде полыни или тмина. Этот запах стал для меня маркером этой новой реальности. Я наблюдаю за тем, что девушка делает. Всегда наблюдаю, когда есть возможность. Это моя базовая программа, вшитая в подкорку проклятьем и годами практики.
Я слежу за движениями кисти, точным и уверенным, за игрой света на влажном холсте, за тем, как Вольпе слегка морщит лоб, кончик языка зажимает между зубами, когда погружена в работу. Ни одна деталь не ускользает. Обычно этот навык служит мне для чего-то иного: чтобы заметить напряжение в плечах оборотня перед прыжком, чтобы уловить шёпот заклинания на древнем наречии, чтобы увидеть тень вампирской скорости в темноте. Здесь же мой талант работает на что-то другое. На считывание оттенков тишины, на запоминание изгиба брови, на понимание моментов, когда лучше промолчать, а когда вставить колкость, чтобы вызвать улыбку.

Художница передо мной - воплощённое "что-то другое" в моей вечности. Хрупкая, но не слабая точка спокойствия в постоянном, бесконечном движении охоты. Её дар - спящий вулкан, потенциальная катастрофа, я никогда не забываю об этом. Хотя, пока что извергается только красотой. Живым отражением мира,  что дышит на холстах и смотрит на меня с мольбертов её сновидений. И я здесь именно поэтому. Мой долг, моя проклятая миссия - гарантировать, что так и останется. Что выбор Мары всегда будет склоняться к свету. А мой - всегда быть готовым, если этот выбор изменится.

Сегодня вечером что-то щёлкнуло. Физиология, химия, накопленная симпатия, усталость от вечной бдительности...без понятия, что именно сработало спусковым крючком. Мы смотрели какой-то старый, черно-белый фильм, я, как обычно, отпускал свои саркастичные комментарии по поводу сюжетных дыр и игры актеров, а она смеялась, прикрывая рот ладонью, или задумчиво кивала, погружаясь в атмосферу старой ленты. И в какой-то момент, посреди очередной моей едкой ремарки, я просто… выключился, что ли. Не знаю, как назвать было это непривычное для меня ощущение, против вечной охоты, настороженности. Перестал сканировать пространство на предмет угроз, перестал просчитывать варианты развития событий на три шага вперёд, перестал ощущать вес пистолета под мышкой или холодок серебряного клинка у лодыжки. Я просто был. На потёртом диване, в лучах мерцающего экрана, в облаке запаха Вольпе. И это ощущение, почти музейное для меня, было настолько непривычным, что его почти что можно было принять за головокружение. А всё, что осталось мне - среагировать на это правильно.

Поворачиваюсь к Марике, откинувшись на спинку дивана. Она что-то говорит, жестикулирует, объясняя какую-то трогательную ей сцену, чем та её зацепила. И отражённый свет от телевизора играет в её глазах, делая их бездонными, как ночное небо. В них правда нет ни капли той тьмы, что я привык выискивать и уничтожать. Ни тени лицемерия, жажды власти или искаженного страхом безумия. Только чистая, немного наивная глубина и искренняя увлеченность. И мне кажется в этот момент, что пора. Это даже не какой-то внутренний вопрос, не внутренний спор. Констатация. Тактическое решение, принятое на основе анализа всех вводных.

Во мне нет романтики в том виде, в каком её описывают в книгах. Точнее, она там, наверное, где-то есть, но спрессована в алмаз под тоннами опыта, крови и вынужденной жестокости. Так что, моё решение логично. Естественное продолжение симпатии, простого человеческого притяжения и той тихой, странной связи, что начала медленно формироваться между мной и Марой за недели наблюдений. Я не страдаю, не мечусь, не сомневаюсь. Не задумываюсь над вопросами о морали или о последствиях. Просто чувствую, что момент правильный. Выверенный, как прицельный выстрел. Как щелчок затвора у камеры профессионала. Всё сошлось: свет, композиция, настроение.

Так  что, действую без моей привычной охотничьей стремительности. Без агрессии, с которой я обычно закрываю дистанцию с целью. Наоборот, стараюсь действовать медленно, провокационно. Даю Вольпе шанс отстраниться, увидеть в моём внезапно изменившемся взгляде всё то, чем я являюсь на самом деле - не детективом Хиллом, а старым довольно существом, несущим смерть. И испугаться. Отпрянуть. Дать мне понять, что я ошибся в расчётах. Что между нами нет ничего, всё остальное - мои личные придумки. Её тест это точно такой же, как и мой, в моменте.

Но, кажется, девушка напротив не боится. Она замирает, глядя в мои глаза. Её дыхание становится чаще, глубже, во взгляде нет ни одной мысли в стиле "какого чёрта ты собираешься сделать". И это единственный сигнал, что мне сейчас нужен. Зелёный свет. Разрешение на сближение.

Наклоняюсь. По-прежнему осторожно. С её ранимостью, стеснительностью - никакой агрессии. Пространство между нами, мучительно долго, сокращается до нуля. Прекрасно чувствую исходящее от Марики тепло, тот самый сладковато-горький аромат, что стал для меня синонимом этого странного укрытия. А затем - сам контакт. Физический, наконец-то. Мы долго вокруг этого ходили вдвоём, осторожно, Но, для всего должно когда-то настать время.

Губы Мары мягче, чем я ожидал. Гораздо мягче. Нежнее. Нет никакой ослепляющей вспышки чувств, никакого перерождения, никакого катарсиса. Это не падение в бездну, очевидно - туда я отправляю провинившихся. Это....точное попадание. Словно я два с половиной века нёс в себе разобранный паззл, механизм с недостающей деталью. И вот она, эта деталь, наконец-то встаёт на своё место. Тихо. Бесшумно. Неизбежно. Без фанфар, но с ощущением глубочайшей, почти архитектурной правильности.

Не закрываю глаза сразу, пока целую  Вольпе, продолжая наблюдать за её реакцией в миллиметрах от себя, видя размытые тени её ресниц, ощущая легкое, почти невесомое движение её губ. И только потом, убедившись, что никакой тревоги, никакого отпора нет, позволяю себе погрузиться в само ощущение. Оно простое и сложное одновременно. Тепло. Мягкость. Влажность. Вкус чая с бергамотом, который девушка недавно пила. И, что самое невероятное, абсолютная, оглушительная тишина в голове. Та самая тишина, которой там почти никогда не бывает. Мой мозг, всегда просчитывающий угрозы, оценивающий расстояния до оружия, сканирующий окружение на признаки магии или опасности, на одно это мгновение просто стал наконец свободным. Оставив после себя только чистый, немой, необработанный сенсорный опыт. Никаких мыслей. Только чувства. Это было даже не наслаждение. Это было отсутствие всего остального. Мир сузился до точки соприкосновения.
Я никогда не чувствовал Мару  как сверхъестественное существо. И это в ней было самое удивительное. А ещё, почему-то правильное для меня лично.

Наши губы размыкаются. Я отодвигаюсь от девушки ровно настолько, чтобы снова видеть её красивые глаза, её смущённое лицо. Чтобы дать ей пространство и возможность протестовать, если это необходимо. Или обдумать происходящее, если необходимо, а она пока не разобралась в собственных чувствах. В ней читается смятение, лёгкий шок, но, кажется, не испуг, в свете изменения наших отношений. Никакого отторжения, никакого негатива. Только тихая, разбегающаяся по лицу волна осознания. Хорошо. Отлично, даже. План "А" сработал.

Внутри всё удивительно спокойно, как на поверхности глубочайшего омута. Никакой бури. Моя миссия никуда не делась. Моя готовность действовать естественно тоже. Где-то на самой периферии сознания, в  холодных, бронированных бункерах, уже крутится безэмоциональный, стальной крюк плана "Б", на случай, если этот дар Пигмаллиона когда-нибудь повернётся не той стороной, а оживлённые краски потребуют чьей-то крови. Я всё так же тот, кем был создан больше двух веков назад: оружие против нечисти, щит обычных людей. Проклятый страж на пороге, за которым бушует тьма.

Но теперь, в самом центре этой бесконечной войны, появилась крошечная, тёплая, хорошо охраняемая точка. Укрытие. Тихое место. И этот поцелуй просто ключ, что открывает нужную дверь. Не более, но и не менее.

Усмехаюсь про себя, чувствуя, как привычная маска насмешливого детектива, что вечно рядом, снова надёжно ложится на моё лицо, пряча всю древнюю тяжесть за легкомысленным выражением. Да, всё работает именно так. Как должно. Пока Мара выбирает свет, я буду охранять и её, и этот свет от всего остального. От мира. И от неё самой, если понадобится.

А то, что произошло только что, ну....я лично считаю, что приятный бонус. Хорошее тактильное напоминание, что помимо смерти и стали, в этой вечной проклятой жизни есть ещё кое-что. Что-то мягкое, тёплое и пахнущее красками и полынью. Не знаю, надолго ли. И не загадываю.
Но пока что - принимаю к сведению. И к действию.

- Тебе нормально? Обычный, естественный вопрос, пока заглядываю в глаза, а дыхание не выровнялось у обоих, сердцебиение не замедлилось. Всё ещё можно откатить, переиграть - никаких критических последствий, в общем-то. Как по мне, так к этому давно шло. Как по логике - почему бы и нет?

Так что, Маре если нормально, то мне тоже. Если же нет, то мы просто забудем об этом. Откатимся до ролей безмолвного наблюдателя и охранника, друга, что помог отца найти, по официальной версии. Она не знает, кто я. Не знает, почему столько времени рядом. Не знает, в чём подоплёка истории кроется и кто я есть.

Всё, что остаётся ей сейчас, так это самое очевидное - ответить на мой вопрос.

«В моей груди дыра, как не сойти с ума... »

Тихий треск древесины в камине, тусклый отблеск пламени бегает по лицу шумера, то и дело освещая напряженные мышцы. Он хмурится, наблюдая, как пламя играет своими язычками, будто напоминая ему об одном человеке. Феникс тоже был похож на лесной пожар... не по характеру, по силе и способностям. И этого все равно не хватило. Не хватило и сил самого Нергала, чтобы спасти того, кого... как оказалось, смог полюбить. Это выбивало из колеи, заставляло задуматься о том, что он просто не создан для того, чтобы любить. Это чувство сжирало изнутри, рвало мышцы и сухожилия, заставляя сознание кипеть от ярости и гнева. Он ненавидел все и всех, даже себя и свою суть, то общественное, с чем родился и что теперь было так противно.

В момент, когда ярости становилось слишком много, Нергал покидал своды замка в Иркалле, выбираясь наружу раненным зверем. Он топил себя в людской крови и криках, рвал на части всех, до кого могла дотянуться его рука. Развязывал войны и принимал в низ участие, усеивая поля сражений трупами. И легче не становилось. Время его не лечило, лишь больше накручивало, словно пыталось изжить шумера со свету, как что-то ненужное, неправильное. Может это так и было? Ведь он попытался дотянуться до солнца, коснулся его руками и обжёгся, рухнув вниз бескрылой птицей.

Нергал ложится прямо на холодный каменный пол, упираясь взглядом во тьму, что расплылась под потолком. Замок в Иркалле всегда был мрачным, с тяжелым, давящим воздухом и туманной дымкой за стенами. Ничего в этом измерении не подавало признаков жизни, что не удивительно, это ведь мир мертвых. Только вот тишина, что накрывала каждую комнату, будто звенела, предостерегая от опасности. Обезумевший правитель мертвых, — олицетворение апокалипсиса, смерти и уничтожения всего живого. Даже Эреш решила, что нужно оставить супруга в одиночестве, ради своей же безопасности.

Голоса мертвых предупреждают бога о приближении одной из пантеона. Ее имя проходится по ушам и шумер цокает языком, отмахивается, приказывая душам расползтись по углам и не злить его еще больше. Только вот тишину сразу же разбили шаги... Иштар. Нергал непроизвольно набирает полные легкие воздуха и медленно выдыхает. Младшая сестра Эреш была избалованной, инфантильной, слишком громкой. Полная противоположность самого Эрры. Она властвовала над жизнью, он руководил смертью. Над ее головой светило солнце, он же, прятался в тенях.
— Твоя сестра покинула Иркаллу... Можешь ее тут не искать. - Его голос звенит, подобно стали. Он даже с места не поднимается, чтобы встретить Иштар как подобает... Ну или так, как она привыкла.

— Уходи... У меня нет настроения вести с тобой разговоры. - Не только с ней, но для большей уверенности в том, что Иштар развернется и убежит из мира мертвых, Нергал решил, что лучше будет вести себя как озлобленная тварь. Хотя, от таким сейчас и был.
— Или мне помочь тебе найти выход? - Он так и не взглянул на нее. Причин присутствия богини в этом мире он тоже не знал, но и знать, честно сказать, не хотел. Говорить с ней о своих проблемах, чувствах и уж тем более боли... Это не входило в его планы. Открыть свою голову и показать, что он не просто зверь, чьими руками были убиты целые города... Нет, такого удовольствия он Иштар не предоставит. Как и не покажет, что творится в его душе... Если ее вообще можно так назвать.

ИЩУ ФАМИЛЬЯРА
[имя_фамилия на выбор | от ~80 до ~ 300-400]

fc: Matthew Daddario
фамильяр

// О ПЕРСОНАЖЕ

Я принял решение, что белый свет мне не мил без помощника.

Предлагаю два возраста — меньше сотни лет и тогда ты был создан, призван плюс-минус в 1940-45 году, конкретно для меня.

Больше, несколько сотен лет и тогда ты служил семье моего отца и, примерно в те же года, банально перешёл мне по наследству.

Байн — род европейских колдунов не очень светлой магической направленности, отец вступил в ковен: «Черное солнце», ближе к тридцатым годам 20 века, обретавшийся в Германии.
Аларикус совсем не знал своего отца, его мать-азиатка просто хотела себе наследника смешанной крови, которого считала избранным.
Поэтому, мы познакомимся в Германии, на пороге Второй мировой войны.

Когда империя зла падёт — вместе с ковеном переедем в США, а уже там ковен истребят охотники.
Я буду одним из немногих выживших и, полагаю, буду считать своего фамильяра погибшим.
Перспективы на стеклянное воссоединение, омытое слезами.

Оттенок взаимоотношений регулируется от дружбы и искренней привязанности до крепкой мужской дружбы, но тут больше во флешах или во что-то неоднозначное; в современности у Аларикуса появится ещё один, скажем так, крепкий мужской друг, с которым всё сложно, впрочем.
Так что, кто знает, может, про что-нибудь интересное на(ооочень условно) троих договоримся. Честно я бы разыграл драму метаний и чуть-чуть страстей. Вдруг, вы любите играть неразделённое и страдать.

Но я всё равно искренне не советовал бы крепко нацеливаться лишь на одного меня в игровых планах. Если же у вас будет свой основной парный игрок — я буду только рад.

***

Фамильяр  — волшебный териоморфный дух, согласно средневековым западноевропейским поверьям, служивший ведьмам, колдунам и другим практикующим магию.
Животное-хранитель, помощник.

Способности: обращаться в пса породы доберман; защищать, аккумулировать магические заряды, создавать защитное поле, или купол радиусом 2,5-3 метра.

Слабости: если хозяин болен, ранен, ослаблен — фамильяр тоже теряет в силе, хоть и способен отдавать свою, для поддержания.

// ДОПОЛНИТЕЛЬНО
Давайте начнем с пробного поста мне в лс форума, после вашей регистрации.
Если меня не будет мучить реал — отдаю 1-3 поста в неделю и больше, 2000-3000 символов.
По меркам форумов я не водолей, но сейчас пишу в таких объёмах.
Если реал мучает/нет ресурса, пишу пост в неделю-две. Стараюсь не тянуть дольше месяца.
Однако, постоянная такая(медленная) скорость грозит перегоранием.
Посещаемость, на первых порах, хотелось бы почаще — первый месяц-другой я сильно горю и хочу хотя бы тусоваться во флуде, притереться, сыграться.

пример поста

Аларикус не был в этом городе и двух часов, он только и успел что заселиться в мотель и навести лоску.
Клубные движухи всегда помогали прочистить мозги и настроиться на нужную волну.

Выглядел он, примерно, как павлин в обиталище прозаичных голубей: был стильно одет(по своим экстравагантным меркам), накрашен и надушен. Облик, по части лица, не его истинный — какой-то  афроамериканец с дредами под чем-то, вроде чалмы и проседью в бородке.

Пальцы на руках унизаны массивными золотыми перстнями, на которых изображены знаки, более всего похожие на руны. Многочисленные серьги в ушах. Под расстегнутым воротом рубашки, расстегнутым настолько, чтобы оставлять простор для фантазии, угадываются шнурки и цепочки на шее.

От шеи исходит аромат ладана и кедра, сперва тяжёлый, как близкое тепло лесного костра, а затем свежий, будто утренняя роса на молодой хвое.

— Привет, — юному незнакомцу, высокому и симпатичному ответом на приветствие был бархатисто-мурчащий негромкий тембр: — Меня зовут Аларикус. Не самое обычное имя, но мне ведь идёт?

Вложив ладонь в ладонь, пожалуй, намного легче, чем можно было ожидать, Аларикус мягко шагнул ближе и вырвался вперед, ведя молодого человека на танцпол. Провел подушечкой большого пальца по запястью, скользяще щупая биение пульса, скрыл для себя какой-то вывод в уголках губ и резко повернулся, обеими руками притянув к себе за талию ближе, тут же отдаваясь во власть музыки и чуть приподняв голову, чтобы установить зрительный контакт.

Многозначительно приложил к губам  следу из хлебных крошек, Аларикус шёл по частичкам чужой магии, рассеянным в воздухе.
Должно быть, их правда принёс ветер, случайно задув в двери. Однако, на самом деле, по глубокому его убеждению, случайностей в волшебном мире не бывает. И, если эти песчинки увидел именно Аларикус, то ему и необходимо выяснить кому они принадлежат, а ещё — что случилось.
Судя по остаточному покалыванию подушечек, выброс магии у кого-то был стихийным, бесконтрольным. Это всегда плохо.