Как там было? Ночь, улица, фонарь, аптека. Это она ещё до бесповоротной американизации своей личности успела выучить. Проклятый Серебряный век, который она даже про себя произносит с большой буквы. Проклятые суицидники, которые и положили начало этой глубоко искорёженной традиции ставить места обитания медиков поближе к мостам и рекам.

Было вообще не так. Было ровно-таки наоборот.

Во-первых, тогда на улице стоял день. Красочный и покрытый маревом июньского солнца. Поэтому вторжение в него старого знакомого бедоносца, который таковым был даже не по сути общения, а по долгу службы, Анжела восприняла в штыки. Ответила, правда, вежливо и внимательно, пусть и вздыхала вдвое пуще прежнего. Ментам нельзя отказывать. Особенно если менты стараются делать свою работу.

Итак, во-вторых. Вторжение произошло сразу в её дом, потому что живёт Холт в получасе езды от её уютного рая с садиком. Отвратительно. Кому вообще позволительно решать, как быстро другие люди смогут в случае чего оказаться на твоём пороге? Анжела как-то пробовала играть в какую-то популярную видеоигру про семьи и домики, и там отселила от своего особняка абсолютно всех соседей.

Кроме какого-то смешного мужика по имени Карл.

Холт не был смешным мужиком. Он просит снова поработать профайлером. На этот раз - в загадочной чернухе с налётом религиозных мотивов. Даже файлы сразу привёз, хотя знает, что по закону нельзя. Анжелина поперхнулась своим всё ещё солнечным настроением, медленно отпила кофе и взяла паузу на подумать прямо там.

Ночь, улица, фонарь, аптека. День, дом, пекло, полиция. Тьфу. Как говорил её знакомый преподаватель литературы: "Ёбаный Блок". Он умудрялся быть прав даже тогда, когда никаких особых сложных мыслей не издавал.

Может быть, хоть суицидники совпали?

Нет. Про себя Анжела называет такие ситуации "крошилово".

Ментам нельзя отказывать.

***

Кстати, на фото - совсем не "крошилово". Глубоко ритуальное нечто, отрисованное в жизни словно с какой-то уродливой техничной картины, смотрело на неё прямо с фотографий. Дышать стало тяжело. На раз, на два, задержала на три, выдох на четыре...И раз, и два...Практически как танго. Тоже ходишь по квадратам.

Анжела даёт себе прочувствовать весь спектр эмоций, который вызывают у неё эти чудовищные и вместе с тем глубоко поэтичные (ёбаный Блок) кадры. Анжела смотрит. Отводит взгляд, отпивает кофе, цепляется взглядом за деталь. Грудь, исполосованная словно самым мифическим зверем (никак нет), из которой по телу стекает, словно следуя намеченному художником маршруту, кровь. Она ползёт вниз вплоть до момента, когда срывается с тела в стеклянную чашу у ног жертвы.

Импровизированный алтарь. Старый деревянный журнальный столик с накинутой на него чёрной тканью. Семь свечей разного размера - насмешка над иудаизмом, где высота действительно имеет сакральнейшее из значений. Распятие на стене, но главного гостя не видно. Зато видно вырезку из журнала. Сердце замирает. Темы закольцовывают друг друга.

Ну конечно. Обнаженная безглазая женщина.

Насмешка уже лично над ней.

It has become sexual.

She hated it immediately.

***

Вечер. Улица. Фонарь. Апт...kinda аптека? Для души и сердца?

У Анжела были сложные отношения с религией, потому что верить, будучи фольклором, было смешно и странно, и в большинство дней артефакты божественности вызывали у неё и вопросы, и желание отмахнуться, и странное оцепенение. Будто было в этом что-то умиротворительное - в вере. Даже если эта вера никогда не может тебя грамотно осмыслить.

Вернёмся в настоящее. Сейчас мисс Нун стоит у дубовой двери церкви с всё той же крайне нелегальной и при этом абсолютно необходимой папкой с доказательствами, что не всё в этом мире так гладко.

Она делает долгую паузу перед тем, как переступить порог, но стоит это сделать - и ноги сами двигаются в уверенном ритме. Мягкая юбка-карандаш с клетчатым принтом, вязаная своими руками объёмная кофта, бежевые туфли классического дизайна на толстом низком каблуке. Всё это выдаёт в ней неожиданную прихожанку, и только странная папка в огромной сумке (спасибо Биркин) выдаёт лёгкий накал загадки.

- Отче, - она сразу фиксируется на мужчине в соответствующей униформе, испытывая странный дискомфорт от нахождения в месте, которое её не слишком-то и приветствовало. Обоняние улавливает тонкий запах сигарет. Отлично, тот самый человек, что нужен, - Давайте сразу в будку, у меня большой грех.*

У Анжелины получается на секунду стать настолько вежливой и доброй, что фраза звучит нисколько не насмешливо. Напротив, это приглашение приступить к работе.

А чем исповедь не сессия?

*

Let's start with a confessional, I have a bigger sin to fry.

Время с Марой течёт иначе. Оно не линейное. Не то, к которому я привык за два с половиной столетия гонок по ночным улицам, застывших в засадах часов и мгновенных, кровавых развязок. А иногда и мучительно-долгих. По обстоятельствам.
Оно больше похоже на одну из её картин: многослойное, где краски накладываются друг на друга, создавая что-то новое, цельное, живое. Каждый слой - отдельный момент, запах, ощущение и все они вместе формируют странное, непривычное полотно под названием "мне спокойно".

Сидим постоянно в мастерской Марики, залитой косыми лучами заходящего солнца. Воздух густой, смешанный, из масляной краски, скипидара, лака и духов -  сладковатых, с едва уловимой, но цепляющей ноткой чего-то горького, вроде полыни или тмина. Этот запах стал для меня маркером этой новой реальности. Я наблюдаю за тем, что девушка делает. Всегда наблюдаю, когда есть возможность. Это моя базовая программа, вшитая в подкорку проклятьем и годами практики.
Я слежу за движениями кисти, точным и уверенным, за игрой света на влажном холсте, за тем, как Вольпе слегка морщит лоб, кончик языка зажимает между зубами, когда погружена в работу. Ни одна деталь не ускользает. Обычно этот навык служит мне для чего-то иного: чтобы заметить напряжение в плечах оборотня перед прыжком, чтобы уловить шёпот заклинания на древнем наречии, чтобы увидеть тень вампирской скорости в темноте. Здесь же мой талант работает на что-то другое. На считывание оттенков тишины, на запоминание изгиба брови, на понимание моментов, когда лучше промолчать, а когда вставить колкость, чтобы вызвать улыбку.

Художница передо мной - воплощённое "что-то другое" в моей вечности. Хрупкая, но не слабая точка спокойствия в постоянном, бесконечном движении охоты. Её дар - спящий вулкан, потенциальная катастрофа, я никогда не забываю об этом. Хотя, пока что извергается только красотой. Живым отражением мира,  что дышит на холстах и смотрит на меня с мольбертов её сновидений. И я здесь именно поэтому. Мой долг, моя проклятая миссия - гарантировать, что так и останется. Что выбор Мары всегда будет склоняться к свету. А мой - всегда быть готовым, если этот выбор изменится.

Сегодня вечером что-то щёлкнуло. Физиология, химия, накопленная симпатия, усталость от вечной бдительности...без понятия, что именно сработало спусковым крючком. Мы смотрели какой-то старый, черно-белый фильм, я, как обычно, отпускал свои саркастичные комментарии по поводу сюжетных дыр и игры актеров, а она смеялась, прикрывая рот ладонью, или задумчиво кивала, погружаясь в атмосферу старой ленты. И в какой-то момент, посреди очередной моей едкой ремарки, я просто… выключился, что ли. Не знаю, как назвать было это непривычное для меня ощущение, против вечной охоты, настороженности. Перестал сканировать пространство на предмет угроз, перестал просчитывать варианты развития событий на три шага вперёд, перестал ощущать вес пистолета под мышкой или холодок серебряного клинка у лодыжки. Я просто был. На потёртом диване, в лучах мерцающего экрана, в облаке запаха Вольпе. И это ощущение, почти музейное для меня, было настолько непривычным, что его почти что можно было принять за головокружение. А всё, что осталось мне - среагировать на это правильно.

Поворачиваюсь к Марике, откинувшись на спинку дивана. Она что-то говорит, жестикулирует, объясняя какую-то трогательную ей сцену, чем та её зацепила. И отражённый свет от телевизора играет в её глазах, делая их бездонными, как ночное небо. В них правда нет ни капли той тьмы, что я привык выискивать и уничтожать. Ни тени лицемерия, жажды власти или искаженного страхом безумия. Только чистая, немного наивная глубина и искренняя увлеченность. И мне кажется в этот момент, что пора. Это даже не какой-то внутренний вопрос, не внутренний спор. Констатация. Тактическое решение, принятое на основе анализа всех вводных.

Во мне нет романтики в том виде, в каком её описывают в книгах. Точнее, она там, наверное, где-то есть, но спрессована в алмаз под тоннами опыта, крови и вынужденной жестокости. Так что, моё решение логично. Естественное продолжение симпатии, простого человеческого притяжения и той тихой, странной связи, что начала медленно формироваться между мной и Марой за недели наблюдений. Я не страдаю, не мечусь, не сомневаюсь. Не задумываюсь над вопросами о морали или о последствиях. Просто чувствую, что момент правильный. Выверенный, как прицельный выстрел. Как щелчок затвора у камеры профессионала. Всё сошлось: свет, композиция, настроение.

Так  что, действую без моей привычной охотничьей стремительности. Без агрессии, с которой я обычно закрываю дистанцию с целью. Наоборот, стараюсь действовать медленно, провокационно. Даю Вольпе шанс отстраниться, увидеть в моём внезапно изменившемся взгляде всё то, чем я являюсь на самом деле - не детективом Хиллом, а старым довольно существом, несущим смерть. И испугаться. Отпрянуть. Дать мне понять, что я ошибся в расчётах. Что между нами нет ничего, всё остальное - мои личные придумки. Её тест это точно такой же, как и мой, в моменте.

Но, кажется, девушка напротив не боится. Она замирает, глядя в мои глаза. Её дыхание становится чаще, глубже, во взгляде нет ни одной мысли в стиле "какого чёрта ты собираешься сделать". И это единственный сигнал, что мне сейчас нужен. Зелёный свет. Разрешение на сближение.

Наклоняюсь. По-прежнему осторожно. С её ранимостью, стеснительностью - никакой агрессии. Пространство между нами, мучительно долго, сокращается до нуля. Прекрасно чувствую исходящее от Марики тепло, тот самый сладковато-горький аромат, что стал для меня синонимом этого странного укрытия. А затем - сам контакт. Физический, наконец-то. Мы долго вокруг этого ходили вдвоём, осторожно, Но, для всего должно когда-то настать время.

Губы Мары мягче, чем я ожидал. Гораздо мягче. Нежнее. Нет никакой ослепляющей вспышки чувств, никакого перерождения, никакого катарсиса. Это не падение в бездну, очевидно - туда я отправляю провинившихся. Это....точное попадание. Словно я два с половиной века нёс в себе разобранный паззл, механизм с недостающей деталью. И вот она, эта деталь, наконец-то встаёт на своё место. Тихо. Бесшумно. Неизбежно. Без фанфар, но с ощущением глубочайшей, почти архитектурной правильности.

Не закрываю глаза сразу, пока целую  Вольпе, продолжая наблюдать за её реакцией в миллиметрах от себя, видя размытые тени её ресниц, ощущая легкое, почти невесомое движение её губ. И только потом, убедившись, что никакой тревоги, никакого отпора нет, позволяю себе погрузиться в само ощущение. Оно простое и сложное одновременно. Тепло. Мягкость. Влажность. Вкус чая с бергамотом, который девушка недавно пила. И, что самое невероятное, абсолютная, оглушительная тишина в голове. Та самая тишина, которой там почти никогда не бывает. Мой мозг, всегда просчитывающий угрозы, оценивающий расстояния до оружия, сканирующий окружение на признаки магии или опасности, на одно это мгновение просто стал наконец свободным. Оставив после себя только чистый, немой, необработанный сенсорный опыт. Никаких мыслей. Только чувства. Это было даже не наслаждение. Это было отсутствие всего остального. Мир сузился до точки соприкосновения.
Я никогда не чувствовал Мару  как сверхъестественное существо. И это в ней было самое удивительное. А ещё, почему-то правильное для меня лично.

Наши губы размыкаются. Я отодвигаюсь от девушки ровно настолько, чтобы снова видеть её красивые глаза, её смущённое лицо. Чтобы дать ей пространство и возможность протестовать, если это необходимо. Или обдумать происходящее, если необходимо, а она пока не разобралась в собственных чувствах. В ней читается смятение, лёгкий шок, но, кажется, не испуг, в свете изменения наших отношений. Никакого отторжения, никакого негатива. Только тихая, разбегающаяся по лицу волна осознания. Хорошо. Отлично, даже. План "А" сработал.

Внутри всё удивительно спокойно, как на поверхности глубочайшего омута. Никакой бури. Моя миссия никуда не делась. Моя готовность действовать естественно тоже. Где-то на самой периферии сознания, в  холодных, бронированных бункерах, уже крутится безэмоциональный, стальной крюк плана "Б", на случай, если этот дар Пигмаллиона когда-нибудь повернётся не той стороной, а оживлённые краски потребуют чьей-то крови. Я всё так же тот, кем был создан больше двух веков назад: оружие против нечисти, щит обычных людей. Проклятый страж на пороге, за которым бушует тьма.

Но теперь, в самом центре этой бесконечной войны, появилась крошечная, тёплая, хорошо охраняемая точка. Укрытие. Тихое место. И этот поцелуй просто ключ, что открывает нужную дверь. Не более, но и не менее.

Усмехаюсь про себя, чувствуя, как привычная маска насмешливого детектива, что вечно рядом, снова надёжно ложится на моё лицо, пряча всю древнюю тяжесть за легкомысленным выражением. Да, всё работает именно так. Как должно. Пока Мара выбирает свет, я буду охранять и её, и этот свет от всего остального. От мира. И от неё самой, если понадобится.

А то, что произошло только что, ну....я лично считаю, что приятный бонус. Хорошее тактильное напоминание, что помимо смерти и стали, в этой вечной проклятой жизни есть ещё кое-что. Что-то мягкое, тёплое и пахнущее красками и полынью. Не знаю, надолго ли. И не загадываю.
Но пока что - принимаю к сведению. И к действию.

- Тебе нормально? Обычный, естественный вопрос, пока заглядываю в глаза, а дыхание не выровнялось у обоих, сердцебиение не замедлилось. Всё ещё можно откатить, переиграть - никаких критических последствий, в общем-то. Как по мне, так к этому давно шло. Как по логике - почему бы и нет?

Так что, Маре если нормально, то мне тоже. Если же нет, то мы просто забудем об этом. Откатимся до ролей безмолвного наблюдателя и охранника, друга, что помог отца найти, по официальной версии. Она не знает, кто я. Не знает, почему столько времени рядом. Не знает, в чём подоплёка истории кроется и кто я есть.

Всё, что остаётся ей сейчас, так это самое очевидное - ответить на мой вопрос.

Смеюсь только, отвечая на сообщение братца придурочного. План в принципе готов, займёмся им ночью. Батя будет недоволен, поседеет не достигнув сорока, но мы запомним это. Получим от ситуации всё, что только можно. И, скорее всего, прогуляем завтра школу, хер проснёмся потому что нормально. Лично я уверен, что часов до пяти проваландаемся, вряд ли раньше тусовка закончится. А организм собственный взрослеющий насиловать не собираюсь, всегда предпочитаю дрыхнуть, а не вскакивать ни свет, ни заря. Да и на школу похрен, по большей части. Никуда не денется, даже если мы  с Нейтом не появимся там денёк. К сожалению. Читать, считать, писать уже умеем, зачем вообще сидеть там столько лет, когда вокруг столько интересного.  В универ хочу, в принципе, тусовался уже  на вечеринках со студентами, это кстати гораздо прикольнее, чем то, что одноклассники способны устроить. Но остальное, честно говоря, никакого вдохновения не даёт. Развлекаться, пока молод и полон сил - да. Занудство - не очень. Ничего абсолютно интересного не вижу ни в английской литературе, ни в геометрии, честно говоря. Были надежды на биологию в седьмом классе,  про эту тему пестиков, тычинок, откуда дети берутся. Но и там оказался разочарован. Никаких интересных деталей. Больше знал до того ещё, как программа началась.
Так  что, школьная программа - унылая пытка, как таковая. Если бы  с Натаниэлем не разбавляли это качественным весельем, то даже не представляю, как пережил бы всё это. Да и девки местные надоели уже все, по большей части. Те особенно, с кем проблем не было, в их естественном интересе, что там у мальчиков в штанах и последующем взаимодействии. Часть просто не нравилась, не собирался забираться на них по доброй и трезвой воле, и вообще заморачиваться ради этого. Ну, а оставшаяся часть...хуй знает. И даже преимущественно не мой. Правда не люблю стараться ради того, чтобы потрахаться. Все эти ухаживания, уговоры и ожидание того, что может быть, не случится ещё - большой палец вниз. Я как-то всегда был за динамику.
С другой стороны, ни исследовательский, ни спортивный интерес никто не отменял особо. Люблю с братом соревноваться в том, кто талантливее в том, чтобы завалить очередную мадам. И это единственная сфера пожалуй, где не утрачиваю ко всему интерес быстро. Потому что это каждый раз....ну, интересно. Стараемся с близнецом не залезать на одних и тех же - природная брезгливость, может быть, в каком-то смысле. Так что, количество  тех, с кем всё ещё можно, сокращается вечно стремительно, нельзя тормозить.
Так что, составили с братанами список тех, с кем  ещё нет и поделили между собой, чтобы не пересекаться. Конечно, если девочка еще целочка, может задёргаться, если всей толпой начнём дёргать её в разные стороны. Не стоит усложнять себе самому задачу.
Так что, решили через два месяца итоги подвести, кто сколько имен из своего списка вычеркнул. С учётом сложности поставленной задачи, очевидно. С кем-то делать вид придётся очевидно, что мы встречаться будем, что готовы остепениться, все дела. Чего очевидно не случится, ни при каких условиях. Я - птица вольная, точно не собираюсь вляпываться во всё это романтичное дерьмо. Да и смысл ограничивать себя  одним блюдом, перед глазами когда целый шведский стол.
Одно имя уже вычеркнул, в принципе - алкогольный пунш на вечеринке друга мне в помощь. Пора переходить к остальным.
И девчонка Анника - не самый сок из оставшихся, в принципе, можно было бы перескочить, переходя на другие имена, на тех, что посимпатичнее. Но девка настолько зажатая, что это буквально возбуждает. Люблю непреодолимые препятствия разъёбывать, доказывая всем, кто лучше. Ну, или выебать, ровно ради той же цели. Нейт к тому же обгоняет меня, судя по всему. Не нужно было соглашаться, чтобы у него две кузины сразу были. То, что они сёстры вообще дополнительные баллы даёт за сложность.  Практически завидую.
Впрочем, не до девок мне сегодня, потом продолжим начавшееся сегодня более близкое знакомство. Посмотрим, как именно проверну всё это. Сориентируюсь по ситуации. Пока другие совершенно планы на ночь - сначала сконцентрируюсь на этом.
Отправляю "принято" братцу, собираясь уже свалить подальше от школы, слышу когда собственную фамилию. Нейт давно уже свалил, так что, теоретически ко мне обращаются. Хоть и тоже абсолютно не факт. Понятия не имею, как это в глазах девок работает, но кто-то прекрасно различает нас, несмотря на внешнее сходство, может быть по стилю или речи, чёрт его знает. А кто-то вообще нихрена. И это. честно говоря, самое весёлое. Менялись пару раз парами, собирались когда встретиться с девками, подстраивались под манеру друг друга и нас даже не спалили. Шалость удалась, как говорили в Гарри Поттере.
Правда, у нас и вкусы с ним разные, в принципе. Не то чтобы проворачивать это нужно было слишком часто.
Поднимаю глаза, рыжую разглядывая, что направляется в мою сторону. В принципе, знаю кто такая, хоть никогда особо не общались - одноклассница, что вечно смотрит высокомерно довольно. Потому, может быть, не общаемся особо. Правда раздражает меня перманентно, даже если не сделала ничего глобально. Так, по мелочи скорее. Заговорил с ней  пару раз - кажется, списать хотел или еще с какой мелочью обратился, ничего там экстраординарного не было.
Но она мне нахамила, а я органически не перевариваю плохое отношение к себе и грубость. Потому что я в любом случае охуенный, немотивированная агрессия в мою сторону просто бред. Так что, я раздражился довольно сильно и особо больше не приставал к ней ни с чем. Можно сказать, у нас совершенно разная энергетика была.
К тому же, правда не понимаю, что вечно от меня нужно, капризным тоном и взглядом, полным презрения. Странно, что различает нас с братом идеально каждый раз - ни разу не ошиблась ещё, в редких своих обращениях. В основном с претензиями какими-то, каждый раз. До которых мне ровным счётом никакого дела не было. Подумаешь, не сделал то, что должен был для работы в общей  группе, к примеру. Я же там не один был. Всё равно кто-то должен был найтись.
Так что, ничуть не сомневаюсь, что ко мне именно обращается, а не к брату. К вящему сожалению. Понятия не имею, почему бабы вечно на меня злятся больше. Даже те, с которыми я ничего абсолютно не делал.
Закатываю глаза только демонстративно, приближается ко мне когда с угрожающей миной. Ничего хорошего не жду априори от этого - вообще, ни в какой теории. Её даже в списках наших нет, как таковых. Поднялся когда вообще вопрос, во время обсуждений, сразу сказал "ой, нахуй-нахуй". Ничто из этого, даже наш спор, того не стоил. Остальные себе тоже не забрали в ближайшую перспективу - я вообще был категорически против. Она красотка нереальная, кто ж спорит - жаль было бы ещё и за это баллы братанам накидывать. Но себе...ох, чёрт. Надо было брату отвечать, когда свалил уже, а не останавливаться по пути. Вечно Нейт не в тему всё делает, меня подставляя.
Впрочем, с причиной, по которой на меня внимание обратили наконец тоже определяемся практически сразу. Теперь её интересует не почему я проебался с той работой, а что у меня в штанах. Звучало бы пикантно, если бы это было потенциальное предложение, но зачин прям какой-то паршивый.
- Нет у меня зппп, видишь же, что не почёсываюсь. Бурчу негромко себе под нос, не стараясь даже, чтобы она услышала. А даже если - вообще похуй. Не собираюсь с ней быть ни милым, ни любезным, даже притворяться не собираюсь. Не люблю тратить силы на отсутствие всяческой  перспективы. К тому же Дэвис правда раздражает меня, чем-то неуловимым. Не люблю, когда агрессию проявляют в мою сторону немотивированную. И если с пацаном разговор другой был бы, за все эти  "какой ты дебил", то она девица  симпатичная. Приходится просто терпеть.
Разглядываю её без всякого удовольствия - уверен, что моя половая жизнь никакого отношения к ней не имеет ровным счётом.
Тыкает свои ногтем мне в грудь, не скрывая своего гнева, вызывая очередной приступ раздражения. Не люблю лишний физический контакт, когда к хорошему не приведёт. Это нарушение личных границ, в конце концов . Нормально бы отреагировала, если бы я сейчас её за сиську схватил, послала меня потому что в том семестре вообще ни с хрена? Я правда не заметил её, вылетая из кабинета и врезаясь. Может быть, извинился бы, если бы заткнулась хоть на несколько мгновений. Но она отреагировала сразу. А так как она первая начала, то и я не стал ничего делать. Сказал только, чтобы глазами своими смотрела лучше, куда идёт. Так  что, в принципе, мы даже мимо друг друга спокойно пройти не могли. Хрен его знает, по какой причине.
Хотя, следующие её слова вообще радости никакой не принесли. Знает откуда-то про спор на Аннику эту, что рядом  с ней вечно трётся. Сразу знал, что если проблемой что и будет в плане, то эта рыжая. Вечно канифолит мозги, отстать не может.
Блять. Понятия не имею, откуда узнала что - договорились с пацанами по очевидным причинам, что будем молчать об этом. Слухи среди тёлок быстро разлетаются, а они, по большей части, даже тупенькие не любят, когда на них спорят. И, скорее всего, будут осторожнее. А это вообще в наши планы никак не вписывается.
Складываю руки на груди, разглядывая Дэвис, подсобираясь с мыслями. Не спрашивает, правда ли это - знает значит совершенно точно. И даже то, что Анника в моём списке непосредственно, а не чьём-то ещё. Сука. Говорил же Элиоту не обсуждать это в коридорах громко, мало ли, кто услышит. Да и поболтать любит, выпьет когда особенно. Раскрыл по ходу рот в неподходящих обстоятельствах.
- С чего ты вообще взяла это? Знаю, что слабая попытка. Дэвис знает про спор точно, судя по всему. Вряд ли прокатит, если вид сделаю, что ничего подобного не было. Проблема-проблема. Скорее всего, подружке донесёт всё и скажет со мной не контактировать. Не то чтобы зудело у меня что на Аннику эту - так, пойдёт на разок. Но всё равно имя пропустить обидно. Нейт как резвый конь вырывается вперёд пока. И мне это совершенно не нравится.
- Но вообще, зайка, точно ли это твоё дело? Конечно, я недоволен. Что в постели или на любой другой поверхности у двоих происходить будет, только их это и касается. Ну, если остальные  конечно не вовлечены в соревнование. Тогда ещё допустить можно. А так...- Подружка дееспособная у тебя, насколько мне со стороны кажется. Сама определиться может, кто из мальчиков ей нравится. Сегодня так мило пообщались. Нет, это правда абсолютная конечно, не вру сейчас об этом - уже успел закинуть первую удочку. Но всё равно издеваюсь сейчас над рыжей. Я хорош, даже если она отказывается это признавать хоть по одному пункту. Придётся смириться.
- Так что, не завидуй и отвали. Откуда ты знаешь. Может, у меня великие светлые чувства к твоей подружке, у неё ко мне тоже могут возникнуть и сейчас ты лезешь не в своё дело, мешаешь нашей великой светлой любви. Так что, повторюсь. Отстань от меня. Это вообще не твоё дело. Вообще церемониться не собираюсь с Николь сейчас, честно говоря. Чувствую потому  что нарастающую злость от того, как всё складывается. Девчонка влезла сейчас не в своё дело и собирается мне всё испортить, судя по всему. А я вообще не люблю, когда мне указывают, чем именно заниматься. Даже отцу подобной роскоши не достаётся, как правило.
- Господи, какая ты раздражающая. Просто констатирую этот факт. Он очевидный, во всём великолепии его. Дэвис правда достала меня за последний год, хоть и пересекались не слишком часто.
Впрочем, сейчас усложнять ситуацию наверное не нужно. Так  что, стараюсь просто выдохнуть и  сконцентрироваться на маленькой рыжей проблеме перед собой. - Просто свали во тьму. Во-первых, ничего не докажешь, все видят, что у нас с тобой отношения напряжённые. Какую только чушь не выдумаешь очевидно. А во-вторых, думаешь, приятно подружке будет знать, что она для кого-то просто сексуальный объект, не сильно представляющий интерес. Какую шутку думаешь это сыграет с её самооценкой? Об этом Дэвис тоже неплохо бы задуматься, в теории, мне кажется. С её этой тупой правдой-маткой и разборками на тему моей постели. А ей бы сделать это прямо сейчас, раз уж начала разговор.

ИЩУ ОБРЕЧЕННУЮ
[твои инициалы красным выведены на мед карте | от 16 до 20]

fc: Emma Myers, как вариант
ты годами  борешься с болезнью, не теряя надежды и света
но жизнь не бульварный роман, иногда рак просто побеждает

// О ПЕРСОНАЖЕ
Когда врачи в первый раз объявили: «Ремиссия», — ты кричала, как победитель гран-при, вскидывала руки и отбивала пять врачам, с которыми прошла этот путь. Я пришел к тебе с шариками и ты расписала на каждом: «Пошел нахрен, рак» или «СмертьНеСегодня». Выписываясь, ты верила, что не вернешься обратно.

Когда слово «ремиссия» прозвучало во второй раз, ты плакала, уткнувшись лицом в колени, а мы мягко укладывали тебя на кушетку: после операции не стоило делать подобных движений. Внутри не хватало пары кусков, но чистый лист и динамика говорили, что в этот раз все кончено. Выписываясь, ты долго стояла в приемном покое, боясь увидеть эти стены вновь.

«Ремиссия», — в третий раз не вызвала ничего, кроме слабой улыбки. Медицинская шапочка на лысом черепе, тяжесть от собственного тела, слабый огонь во взгляде. Молния не бьет в одно место дважды, но рак атаковал тебя трижды, и каждый из ударов ты отбила, этим стоит гордиться. Но вместо гордости осталась только усталость.

И когда спустя жалкий год, ты сидела в приемной, делая домашку между обследованиями, я сжимал в руках результаты исследований, не зная, как сказать, что внутри тебя все снова сверкает.

// ДОПОЛНИТЕЛЬНО

Концепт концептом, поэтому все обсуждаемо и меняемо.

Заявка на что-то вроде дочери со сложными родительски-опекунскими отношениями. Раф один из врачей, которые на протяжение нескольких лет борются за жизнь девочки. Родители могут не быть, могут быть, но прям такие себе, в общем в сердобольном ангеле в итоге она нашла себе родительскую фигуру, а тот вопреки всему привязался к неудачливой девчонке, в том числе покрыл стоимость ее лечения (не говоря об этом ей, конечно же).

В эту больничную историю вписалась еще будучи совсем малой, поэтому есть проблемы с социализацией и попытками угнаться за всем, что пропустила из-за жизни внутри больничных стен. Хочется видеть яркого, несмотря ни на что старающегося оставаться добрым, персонажа, на плечах которого тяжелая ноша из собственных болячек.

Но мы тебя потом вылечим, зря я что ли архангел э. А может и не вылечим, если захочется помереть красиво. В этом совсем не ограничиваю, оба исхода будут красивы и по своему трагичны.

По расам либо человек, либо некто магический со слабо выраженными способностями. Скорее всего, если она не хьюман, то не знает этого или не может нормально пробудить силы (как вариант, из-за этого и вылазит болезнь или ей просто не везет).

О себе: пишу от 3 лица, как много так и мало, не очень быстрый, но бывает, что и день в день отвечаю. Всеяден (не очень люблю сплошной текст только, когда нет пробела меж абзацев), подстраиваюсь под темп и вкусовщину соигрока. Если найдем мэтч и будем кидать мемы в тг — я буду в восторге. Ну короче, это вот, да, приходи 

пример поста

скину в лс если надо

ИЩУ ФАМИЛЬЯРА
[имя_фамилия на выбор | от ~80 до ~ 300-400]

fc: Matthew Daddario
фамильяр

// О ПЕРСОНАЖЕ

Я принял решение, что белый свет мне не мил без помощника.

Предлагаю два возраста — меньше сотни лет и тогда ты был создан, призван плюс-минус в 1940-45 году, конкретно для меня.

Больше, несколько сотен лет и тогда ты служил семье моего отца и, примерно в те же года, банально перешёл мне по наследству.

Байн — род европейских колдунов не очень светлой магической направленности, отец вступил в ковен: «Черное солнце», ближе к тридцатым годам 20 века, обретавшийся в Германии.
Аларикус совсем не знал своего отца, его мать-азиатка просто хотела себе наследника смешанной крови, которого считала избранным.
Поэтому, мы познакомимся в Германии, на пороге Второй мировой войны.

Когда империя зла падёт — вместе с ковеном переедем в США, а уже там ковен истребят охотники.
Я буду одним из немногих выживших и, полагаю, буду считать своего фамильяра погибшим.
Перспективы на стеклянное воссоединение, омытое слезами.

Оттенок взаимоотношений регулируется от дружбы и искренней привязанности до крепкой мужской дружбы, но тут больше во флешах или во что-то неоднозначное; в современности у Аларикуса появится ещё один, скажем так, крепкий мужской друг, с которым всё сложно, впрочем.
Так что, кто знает, может, про что-нибудь интересное на(ооочень условно) троих договоримся. Честно я бы разыграл драму метаний и чуть-чуть страстей. Вдруг, вы любите играть неразделённое и страдать.

Но я всё равно искренне не советовал бы крепко нацеливаться лишь на одного меня в игровых планах. Если же у вас будет свой основной парный игрок — я буду только рад.

***

Фамильяр  — волшебный териоморфный дух, согласно средневековым западноевропейским поверьям, служивший ведьмам, колдунам и другим практикующим магию.
Животное-хранитель, помощник.

Способности: обращаться в пса породы доберман; защищать, аккумулировать магические заряды, создавать защитное поле, или купол радиусом 2,5-3 метра.

Слабости: если хозяин болен, ранен, ослаблен — фамильяр тоже теряет в силе, хоть и способен отдавать свою, для поддержания.

// ДОПОЛНИТЕЛЬНО
Давайте начнем с пробного поста мне в лс форума, после вашей регистрации.
Если меня не будет мучить реал — отдаю 1-3 поста в неделю и больше, 2000-3000 символов.
По меркам форумов я не водолей, но сейчас пишу в таких объёмах.
Если реал мучает/нет ресурса, пишу пост в неделю-две. Стараюсь не тянуть дольше месяца.
Однако, постоянная такая(медленная) скорость грозит перегоранием.
Посещаемость, на первых порах, хотелось бы почаще — первый месяц-другой я сильно горю и хочу хотя бы тусоваться во флуде, притереться, сыграться.

пример поста

Аларикус не был в этом городе и двух часов, он только и успел что заселиться в мотель и навести лоску.
Клубные движухи всегда помогали прочистить мозги и настроиться на нужную волну.

Выглядел он, примерно, как павлин в обиталище прозаичных голубей: был стильно одет(по своим экстравагантным меркам), накрашен и надушен. Облик, по части лица, не его истинный — какой-то  афроамериканец с дредами под чем-то, вроде чалмы и проседью в бородке.

Пальцы на руках унизаны массивными золотыми перстнями, на которых изображены знаки, более всего похожие на руны. Многочисленные серьги в ушах. Под расстегнутым воротом рубашки, расстегнутым настолько, чтобы оставлять простор для фантазии, угадываются шнурки и цепочки на шее.

От шеи исходит аромат ладана и кедра, сперва тяжёлый, как близкое тепло лесного костра, а затем свежий, будто утренняя роса на молодой хвое.

— Привет, — юному незнакомцу, высокому и симпатичному ответом на приветствие был бархатисто-мурчащий негромкий тембр: — Меня зовут Аларикус. Не самое обычное имя, но мне ведь идёт?

Вложив ладонь в ладонь, пожалуй, намного легче, чем можно было ожидать, Аларикус мягко шагнул ближе и вырвался вперед, ведя молодого человека на танцпол. Провел подушечкой большого пальца по запястью, скользяще щупая биение пульса, скрыл для себя какой-то вывод в уголках губ и резко повернулся, обеими руками притянув к себе за талию ближе, тут же отдаваясь во власть музыки и чуть приподняв голову, чтобы установить зрительный контакт.

Многозначительно приложил к губам  следу из хлебных крошек, Аларикус шёл по частичкам чужой магии, рассеянным в воздухе.
Должно быть, их правда принёс ветер, случайно задув в двери. Однако, на самом деле, по глубокому его убеждению, случайностей в волшебном мире не бывает. И, если эти песчинки увидел именно Аларикус, то ему и необходимо выяснить кому они принадлежат, а ещё — что случилось.
Судя по остаточному покалыванию подушечек, выброс магии у кого-то был стихийным, бесконтрольным. Это всегда плохо.

[indent] Боль и отчаяние... Всепоглощающие, они затмили собой всё, что было до: всю радость, весь покой, всю любовь. Даже злости не нашлось места, для неё нужно время, а его больше нет. Боль захватывает полностью, в отчаянии он тянется рукой. Будто уже не всё кончено, будто что-то можно изменить. Будто он сможет ухватить свет и вытянуть себя обратно.
"Нет... нет-нет... пожалуйста..."
Мрак окутывает его мягко, почти нежно. Приветствует как старого друга, по которому очень скучал. Пока кроме него не остается ничего. Исчезает всё, даже боль и отчаяние. Ни звуков, ни запахов, ни чувств, ни мыслей. Только бесконечное тёмное ничего.

[indent] Он понимает не сразу. Онемение и оцепенение начинают угасать, а мир вокруг оказывается не пустым. Искрами он проявляется, отгоняя мрак, за который хочется зацепиться и удержать, как единственное, что привычно и знакомо. Но искры возникают всё настойчивее и настойчивее, пока не заполоняют собой всё, и тишине с темнотой не остаётся больше ничего, кроме как отступить. И бросить его здесь одного.
[indent] Сначала он чувствует тепло. Оно разливается вокруг, и это даже приятно, хочется потянуться к нему. Потом приходит звук. Треск, далекие крики, приближающиеся сирены. Слишком резко, неприятно, заставляет его зажмуриться. Запах жара чувствуется первым, так пахнет тепло, что разливается вокруг. Он делает вдох и снова морщится, улавливая гарь, сажу и сырость. Будто все приятное загрязнено чем-то лишним, ненужным. Наконец он открывает глаза. Закрытое помещение, для человека показалось бы темным, но он видит всё. Огонь где-то рядом, но ещё не здесь. Он тянется рукой, но не знает к чему. Звуки и запахи становятся всё отчетливее, от них хочется спрятаться. Он закрывает глаза и сворачивается на полу, обнимая себя за плечи. Тяжелый вздох разносится по помещению, а за ним следует волна жара, поджигая что-то рядом. Очень скоро огонь распространится, и окружить его своим теплом.
[indent] Кажется, на какое-то время ему удается уйти в себя и оградиться от мира, который пока ничем его не привлекает. У него нет мыслей, нет целей, нет ничего, только желание покоиться в огне. Почему? Вряд ли он смог бы дать ответ. Просто... это единственное, что он чувствовал сейчас. Он не знает, что мысли должны складываться в слова, не знает, что нужно вставать и выбираться, не знает, что впереди жизнь, которую придётся осваивать на ходу. Не знает, где он находится и почему. И кто он такой.

[indent] Звуки становятся назойливее, перебивая треск пламени. Хочется отогнать их, заставить стихнуть и оставить его в покое. Но этого не происходит, они лишь усиливаются. Сирены, крики, разбивающее стекло. Он беспокойно дергается и вдруг чувствует прикосновение. Кто-то или что-то хватает его за руку, и это не мягкое прикосновение огня, а стальная хватка. Открыв глаза, он видит... кого-то. Хмурится и не понимает, что существо перед ним что-то говорит. Пытается выдернуть руку, но чужая сила его удерживает. Тогда он пытается ещё раз, уже сильнее.
[indent] Недалеко обрушивается поток, грохот привлекает и он поворачивается. Внимание сосредотачивается на искрах, что движутся в чарующем хаотичном танце. Он почти забывает обо всём остальном, пока его снова не дёргают, и он снова смотрит на непонятное ему пока существо. Оно не пытается навредить, но тянет куда-то, не собираясь сдаваться. Зачем? Он должен идти? Он не знает.